Опасные удовольствия

Таня закончила свою тираду и удивленно замолчала. Между Марусей и Максимом натянулись невидимые нити. Макс плотоядно оглядывал тесную маечку, его новые очки призывно сверкали. Маруся кокетливо улыбалась и была вся – сплошное искушение.

– Я на минутку, – повторила она, стреляя глазами. – У меня кончился стиральный порошок. Танюшка, дай «Ариэль» или «ОМО», у тебя есть?

– Сейчас, – грустно кивнула Таня. Она почему-то почувствовала себя лишней на собственной кухне.

Через пару минут, когда Таня вынесла из ванной пачку «Ариэля», Максим и близкая подруга уже стояли в прихожей.

– Я сейчас быстро провожу Марусю, а то темно. – И вернусь. Хорошо?

– Конечно, – расстроенно согласилась Таня. Действительно, голоногая Маруся подвергалась чудовищной опасности на неосвещенном участке двора между двумя подъездами.

Таня закрыла дверь, вернулась на кухню и уныло принялась за торт. «Надо наконец-то взять себя в руки, – удрученно думала она, слизывая с вафли шоколадную розочку. – Надо наконец-то похудеть. Я, конечно, нравлюсь некоторым мужчинам, но Марусины чары несравнимо более эффективны. Потому что она стройна, изящна, невесома. А я? Мамонт!»

Тане и в голову не пришло обвинить подругу в неподобающем, предательском поведении. Когда с ней случалась неприятность, она всегда винила только себя.

Если бы капитан Смирнов слышал, какие теплые, проникновенные слова находят некоторые женщины (Таня, Дирли-Ду, Маруся) для описания его внешности и характера, то, возможно, он не был бы сейчас таким подавленным и расстроенным.

Костя вошел в квартиру и включил свет. Лампа осветила унылые стены и интерьер, едва оправившийся благодаря стараниям соседки Татьяны от разрушительного визита преследователей. В квартире было холодно и неуютно, и Костя подумал, что многое отдал бы за счастье видеть на своей разгромленной кухне Дирли-Ду в домашнем халатике и тапочках с помпонами. И чтобы Дирли-Ду сказала: «Милый, почему ты так поздно? Я заждалась. Сварила борщ». Капитан громыхнул немытой кастрюлей на плите, спугнув отвратительного рыжего таракана. Кастрюля была пуста. Сломанный холодильник хранил в себе полпачки апельсинового сока и окаменелую сосиску. «Чудесное меню», – мрачно подумал Костя, допивая сок и отправляя в мусорный мешок мумию сосиски. У него в кармане было три тысячи – все, что осталось после разорительного похода в казино, поэтому он не купил ничего съедобного по дороге домой, питая себя мыслью, что что-то проглядел в предыдущую ревизию продовольственных запасов, – капитан весь день в составе бригады налетчиков громил крупную фирму в поисках налоговых нарушений, он трудился в поте лица, перерыл тонну документов и теперь умирал от голода. «Сварить макароны!» – вдруг осенила его блестящая мысль. Константин воодушевленно устремился к шкафу над кухонным столом. В прозрачном пакете с надписью по-итальянски издевательски болтались три вермишелинки. Костя опять с надеждой заглянул в холодильник, но теперь там уже не было вообще ничего.

Он прошел в комнату и упал на диван. Кто мог предположить, что визит в казино вместе с Максимом будет таким неудачным. Они проигрались в пух и прах. Немаленькая премия Константина и солидный гонорар Макса в мгновение ока превратились в ничто, в призрачное воспоминание, в утраченные возможности. На премию можно было купить тонну макарон, можно было безбедно существовать месяц, можно было, в конце концов, несколько раз пригласить в дорогой ресторан божественную Дирли-Ду. Если кто-то видел его в казино и начальству опять донесут о его неблаговидном поведении, не избежать очередного внушения. Начальству не понять его страсти, игра – высшее проявление его азартной натуры, в момент игры он очищен от налета условностей, он гол, незащищен, естествен, как новорожденный младенец, он таков, каким его задумал Бог. Игра – его наркотик, бегство от проблем, возможность погрузиться на время, пока бежит по кругу шарик и цифры сливаются в одну сплошную линию, в иллюзорный, радужный мир мечтаний и надежд. И в яростном разочаровании после проигрыша есть свое упоение, потому что проигрыш раскачивает маятник азарта, обостряет чувства, распаляет и без того огненный темперамент… Но как же он, однако, проиграл в этот раз! Ведь можно было бы в ресторан с Дирли-Ду… С необыкновенной Дирли-Ду, которая потрясла его воображение в первую же встречу в квартире Андрея.

Костя лег поудобнее на диване и закрыл глаза. Образ прекрасной Дирли-Ду витал перед ним и даже притуплял чувство голода. При всей своей шикарности Дирли-Ду не казалась недоступной, она была мила и близка, и единственной преградой к ней был сыщик Пряжников. Нет, вспомнил Константин, кроме Пряжникова еще отсутствие денег. Проклятое отсутствие денег. На Дирли-Ду у него денег нет. И чтобы купить пожрать тоже нет.

Подгоняемый паническими воплями пустого желудка, оголодавший Костя поднялся с дивана и отправился к Танечке Литейник.

– Есть хочу, – признался Костя с порога. Таня была непривычно грустна. – Ты скучаешь?