Опасный маскарад

Вскоре после этого появились брат с сестрой, которых и ввели в большую библиотеку.

Бартон был мужчина средних лет, крепкого сложения, рыжеволосый и голубоглазый; сестра его была постарше, почтенная женщина, которая, войдя в зал, сделала робкий реверанс Ренсли и второй – адвокатам. Ей подали кресло, и она села на самый его краешек, рядом с братом.

– Три часа, – сказал молодой Клэпперли, сверившись с большими часами. – Мне кажется, мы назначили на это время, сэр?

В ответ послышался стук колес. Через минуту дверь отворилась, и вошли милорд Бэрхем, милорд Клеведейл и мистер Фонтеной.

Милорд отвесил изящнейший поклон собравшимся.

– Я опоздал! – воскликнул он. – Тысяча извинений!

– Нет, сэр, нет; почти минута в минуту, – ответил мистер Брент.

Мистер Ренсли неприязненно глядел на спутников милорда.

Милорд немедленно адресовался к нему:

– Вы хмуритесь при виде моих друзей, кузен. Но вы должны помнить, что я имею право привести на эту встречу, кого пожелаю. – Он повернулся к мистеру Клэпперли: – Не так ли?

– О, вполне, сэр. Не может быть никаких возражений. Прошу вас, джентльмены, садитесь.

Все собрались вокруг стола, стоявшего посреди комнаты. Милорд уселся в самом конце, напротив старого мистера Клэпперли, вынул табакерку и раскрыл ее.

– Итак, мой кузен Ренсли хочет задать мне несколько вопросов, – мягко сказал он. – У меня нет причин не отвечать на какой-либо из них. Я официально являюсь Тримейном-оф-Бэрхем. Вы пытались доказать, что я присвоил чужие документы, это вам не удалось, джентльмены. Я сочувствую вам. Позвольте мне выслушать ваши вопросы; я постараюсь дать удовлетворительный ответ.

В комнате царила напряженная атмосфера, милорд явно чувствовал себя хозяином положения. Ренсли сидел справа от мистера Клэпперли и мрачно глядел в стол. Мистер Клэпперли до этого попросил его полностью довериться своим адвокатам, и он согласился не вмешиваться в споры. Он старался даже не глядеть на милорда; один вид этого улыбающегося лица приводил его в бессильную ярость.

Мистер Фонтеной сохранял суровую чопорность; милорд Клеведейл развалился рядом со старым джентльменом, не скрывая своего любопытства. Бартон с сестрой сидели по другую сторону стола и казались совершенно ошеломленными.

Мистер Брент сделал знак клерку, и тот подал ему кожаную папку. Мистер Брент открыл ее и извлек оттуда узкую полоску бумаги. По-видимому, она была вырезана из письма и исписана сверху донизу.

– Может быть, сэр, вы будете так любезны, чтобы сказать нам, узнаете ли вы этот почерк, – учтиво сказал он, подавая бумагу клерку, который понес ее к милорду.

Милорд протянул белую руку и взял ее. Он взглянул, улыбнулся и отдал ее обратно.

– Конечно, – сказал он. – Это рука моего отца.

Ренсли метнул на него быстрый взгляд и закусил губу.

– Благодарю вас, сэр, – поклонился мистер Брент. – Теперь эти.

Милорд взял три другие бумаги. Одну он сразу же отдал назад, сказав:

– Мой брат. Возьмите пожалуйста. – Он нахмурился над вторым листком и покачал головой. – Не имею ни малейшего понятия, – спокойно сказал он. – Не думаю, что когда-нибудь видел этот почерк. – Он занялся третьей бумагой и потратил на нее некоторое время. – Я склоняюсь к мысли, что это может быть моя тетя Сусанна, – сказал он.

– Склоняетесь, сэр?

– Склоняюсь, – кивнул милорд. – Насколько я помню, я ни разу в жизни не получал от нее письма. Но я вижу здесь слово «Тото». Моя почтенная тетушка, когда я ее знал – а видимо, ее уже нет? – имела собачку с таким именем. Вечно тявкающий, избалованный, довольно неприятный спаниель. Мистер Фонтеной, должно быть, его помнит.

Мистер Фонтеной кивнул. Адвокаты обменялись взглядами. Если это и обманщик, то он очень многое знает о семье Тримейнов.

– Но второе письмо, сэр? Милорд поднял брови.

– Я ведь вам сказал. Я совсем не знаю, чей это почерк. – Он посмотрел на письмо через лорнет. – Очень корявый, – заметил он. – Нет, я не знаю никого с таким дурным почерком.

Мистер Ренсли покраснел и открыл было рот, чтобы что-то сказать. Мистер Брент жестом остановил его.

– Не странно ли, сэр, что вы не знаете почерка человека, которого вы называете своим кузеном? – спросил он.

Милорд был в ужасе. Он взглянул на Ренсли.

– Боже мой, кузен, это ваша рука, в самом деле? Я поступил крайне неблаговоспитанно, виноват! Я просто убит, что так неудачно выразился о вашем почерке.

– Вы не отвечаете мне, сэр, – заметил мистер Брент.

Милорд повернулся к нему:

– Прошу прощения. Но разве тут нужен ответ? Я думаю, что сделал отношения между Тримейнами и Ренсли ясными для всех. Ничуть не странно, что я не узнаю этого почерка. Я его никогда не видел.

На это мистер Брент поклонился и вынул из папки миниатюру.

– Вам известно это лицо, сэр?

– Как не знать, – ответил милорд. – Но ради Бога, уберите его, дорогой сэр. У меня нет ни малейшего желания глядеть на портрет моего покойного брата.

Старый мистер Клэпперли издал сухое кудахтанье, отдаленно напоминающее смех. Молодой мистер Клэпперли сказал с укоризненным видом: