Опасный попутчик

Ох и колотун сегодня. Осень скачкообразно перешла в зиму. Холодный ноябрь 1933 года. Как же мне тяжело, тепленькому, мягенькому, после пуховой постели, под порывами ледяного ветра и под гнетом неопределенности.

У полпредства уже ждал наш дежурный автобус «АМО». Около него мерзли судебный медик и криминалист – оба со своим профессиональным скарбом в объемистых саквояжах. Также мерил мостовую шагами, как тигр в клетке зоопарка, Ваня Кочетков, мой верный подчиненный, который как раз дежурил ночью этой по управлению и был в курсе агентурной разработки «Сурки».

Ждали только меня. Автобус тронулся по холодному, местами освещенному желтыми фонарями городу, казавшемуся ночью почти незнакомым. Это был не город, а какая-то декорация, ждущая своего театрального представления и публики, а сейчас совершенно пустая и безлюдная.

Автобус пару раз чуть не занесло на гололеде. Но до цели мы все же добрались успешно и довольно быстро. В курс дела вошли еще быстрее.

Все оказалось не так плохо, как я опасался – слава богу, никто из группы наружки не пострадал. Но вместе с тем все было куда хуже, чем должно быть. Потому как на дощатом полу в луже крови валялся объект агентурной разработки «Меховщик».

Человек на полу меньше всего походил на мастерового кустаря. Все же породу не скроешь. Телосложение худощавое, лицо породистое, удлиненное, руки хоть и мозолистые, но это не те мозоли, что нарабатываются поколениями тяжелого физического труда. Такие скорняки весьма редко встречаются. Зато подобных типов полно среди белогвардейских офицеров. Каковым он, собственно, и был в свое время. Просмотрели мы, что в нашем городе свил гнездо бывший сотрудник контрразведки Врангеля. Он не только успешно скрывался под чужой фамилией, вполне качественно выполняя скорняжные работы и прослыв хорошим мастером, к которому очередь. Но между обработкой шкур организовал в городе контрреволюционную ячейку из разного белогвардейского отребья и уголовного элемента.

Информация о контрреволюционной ячейке террористической и вредительской направленности поступила нам из Москвы и была получена, насколько я понял, по линии иностранного отдела. Как следовало из нее, активной деятельностью эта шайка пока не занимается. Сейчас завершается этап вербовки сторонников и укрепления структуры. К ней направляется эмиссар из самого города Парижа, формально от организации «Русь Без Хама», из белоэмигрантов и прочих радетелей за былое величие России. Хотя за «РБХ» сто процентов стоят разведслужбы Третьей республики. Вот неймется все французам. Все грезят о том, что большевики падут, а на их место придут послушные и вежливые русские мусье да и вернут с процентами царские долги, а заодно отдадут и половину России в концессии.

Разработку эту мне всучил мой любимый замначальника полпредства Раскатов, при котором я был как бы руководителем его личной спецгруппы, эдаких гвардейцев кардинала, которым доставались самые безнадежные или особо изощренные дела. При этом поручение он сопроводил своим вечным: «Все равно ни хрена не делаешь. Хоть на Москву поработай».

Так уж у нас повелось – чем глубже утопал я в работе, тем больше, по его понятиям, «ни хрена не делал». Но я привык. Вот и из этого «ни хрена неделанья» постепенно проявилась контрреволюционная организация.

Хотя операция была на контроле у Москвы, но мне казалось, там не особо верили в ее успех. Видимо, информация была такая – не то чтобы ложная, но и особого доверия не вызывала. Однако все у нас получилось. Нашли мы фигуранта. Поставили его под контроль. Надеялись дождаться и французского эмиссара.

Пока эксперт с медиком возились с телом, мы с Кочетковым отошли пошептаться.

– Похоже, наружка прокололась, – негромко произнес он, ибо такое не для посторонних ушей. – Кто-то засек наблюдение. И грохнул этого сапожника.

– Скорняка, – поправил я.

– Да мне все одно! Главное, теперь не он шкуры дырявит, а его шкура пропорота.

– Думаешь, эмиссар постарался?

– Скорее всего… Могли, конечно, и свои. Или ревнивый муж какой-нибудь. Но мне кажется, все же его нашампурил какой-нибудь шустрый Д’Артаньян.

– А чего сразу убивать? – недоумевал я. – Ну срисовал наблюдение. Понял, что контакт под колпаком. Собери вещички и дуй себе до города Парижа. Зачем привлекать лишнее внимание и рисковать?

– Значит, боялся, что шкурника скорняка возьмут. И он запоет какую-то арию, какую нам слышать не надобно… И вон еще.

Кречетов провел меня в крошечную вторую комнату. На полу доски были вскрыты. Под ними был тайник – небольшой, как раз чтобы хранить бумаги и оружие. Оружие – «маузер», «беретта» и несколько пачек патронов – осталось на месте. А вот бумаги и деньги если и были, то исчезли.

Вспыхнула молния… Тьфу, какая молния. Всего лишь магниевая вспышка. Эксперт фотографировал место происшествия.

– Орудие убийства можете определить? – спросил я старомодного судебного медика с бородкой.