Опасный защитник

– Потому что не хотим обижать Санта-Клауса. Нам скульптура нравится такой, какая она есть. А на деревянном постаменте кто-то позолотил название. Разве ты не заметила?

Уиллоу кивнула:

– Хорошо, сохраним постамент. Тогда, может, поставим гранитный памятник нашим рыбакам?

– Это уже лучше! – крикнул кто-то, и все согласились.

– Ладно, я еще кое о чем хочу с вами поговорить, – объявила Уиллоу в микрофон. – А именно – о тотализаторе, который вы здесь устроили.

Толпа моментально затихла, и Уиллоу закатила глаза:

– Разумеется, мне об этом известно. И вам должно быть стыдно. К тому же тотализаторы запрещены законом.

– А мы слышали, что ты и сама сделала ставку! – ехидно заметил кто-то.

Уиллоу усмехнулась.

– Да, сделала, – призналась она. – Но только потому, что хотела дать вам урок. – Ей пришлось замолчать и несколько минут ждать, пока в толпе затихнет смех. – Слушайте. Ставки больше не принимаются. Что касается…

Ее прервал возмущенный гул:

– Это неправильно! Ставки можно делать до тех пор, пока не определен победитель! Уиллоу подняла руки.

– Я и собираюсь объявить победителя! – крикнула она во всю силу легких. – А те, кто поставил на проигравшего, пусть не обижаются. Если заключаешь пари, иногда приходится и проигрывать.

– Так кто же выиграл? – громко спросил Сесил Фокс. – Я рискнул немалой долей своих сбережений.

– Что? – разозлилась Уиллоу. – Сесил, ты свихнулся?

Грэмп неожиданно широко улыбнулся:

– Сама ты свихнулась! Ну, давай говори! Выйдешь ты замуж за этого парня или нет?

Чувствуя, как горячо вспыхнули ее щеки, Уиллоу глазами отыскала в толпе Дункана, поднесла микрофон к губам и тихо произнесла:

– Мне было сказано, что свадьбы не будет, пока кто-нибудь из двоих не сделает предложения. – Она глубоко вздохнула и вытянула вперед свободную руку. – Итак, Дункан Росс, согласен ли ты оказать мне честь и взять меня в жены?

Целую минуту на площади стояло полное молчание. Все взгляды устремились на Росса, а руки тревожно сжимали в карманах кошельки.

Уиллоу эта минута показалась самой длинной в ее жизни.

– Да, – наконец негромко, но твердо произнес Дункан. – Я женюсь на тебе, Уиллоу.

Еще несколько секунд толпа безмолвствовала, а потом взорвалась ликующими криками. Люди подпрыгивали на месте, обнимались, а те, кто стоял поближе, поздравляли Дункана, хлопали его по спине и подталкивали к платформе. Одним прыжком перескочив через ящики, он приблизился к Уиллоу, подхватил ее и поцеловал – весьма горячо – на глазах у всего города и собственной матери.

Толпа, словно обезумев, кричала, свистела и хлопала так громко, что, казалось, началась гроза.

Вдруг Уиллоу вырвалась из рук Дункана и схватила микрофон.

– Эй, подождите! – крикнула она. – А почему, собственно, вы все радуетесь? – Она недоверчиво оглядела своих сограждан. – Ведь, наверное, многие из вас проиграли. – Как по команде аплодисменты прекратились, и все молча уставились на нее. Уиллоу вздохнула, и этот звук, усиленный микрофоном, разнесся по всей площади. – Хоть кто-нибудь из вас верил в мою победу? – в отчаянии взмолилась она. – Вы же все меня знаете, я выросла здесь – неужели вы все сделали ставки против меня?

– Зато мы выиграли, – ответил ей чей-то голос. – И ты тоже. Тебе ведь достался Дункан.

– И мы за тебя проголосуем, если будешь баллотироваться в мэры, – подхватил другой. – Не стоит на нас сердиться за то, что мы раньше, чем ты, догадались, как все закончится.

– Да, – подтвердил третий голос. – Мы же сразу увидели, что вы созданы друг для друга, и верили, что в конце концов ты и сама это поймешь.

– Только дураки приезжие ставили на тебя! – весело прокричал кто-то. – Их-то денежки мы и заберем!

Уиллоу стояла, не в силах пошевелиться. В толпе не было ни одного проигравшего. Значит, ни один человек в ее родном городе не поставил на нее! Она никак не могла решить, считать ли это оскорблением или знаком того, что ее здесь любят и хорошо знают.

Дункан осторожно вытащил микрофон из ослабевшей руки Уиллоу, положил его на пол, выпрямился и заключил Уиллоу в объятия. После этого он с видом победителя улыбнулся замершим зрителям и крепко поцеловал ее, отчего толпа снова пришла в состояние, близкое к экстазу. На этот раз грохот аплодисментов слился с оглушительным треском начавшегося фейерверка.