Опекун. Опасное влечение

Надо поскорее забрать от Трофимовых вещи и машину. Забыть всё, что случилось, как страшный сон.

Я была уверена, что не сразу, но у меня получится. Сейчас просто слишком больно, чтобы поверить, что я смогу жить без Льва. Сколько людей в мире расстаются каждый божий день? И ведь никто не умирает? И я не умру!

Так и жизнь моя пройдёт, пока я по этому мужику убиваюсь…

Нужно было просто пережить как-то этот день. А потом следующий. И затем понедельник, когда я снова увижу Льва на работе.

Мысли о Трофимове разъедали мою душу, как кислота. Я честно пыталась сосредоточиться на фильме, что мы с Любой смотрели – без толку. Боже, как же паршиво! Хоть на стену лезь!

Я кое-как промучилась до ночи, перестелила свою постель, пропахшую Львом. Не удержавшись, понюхала подушку, на которой он спал, сама себе расковыривая раны, которые и так были свежее свежего. Пропущенных вызовов от Трофимова было всего пять. Отчего-то мне было мало. В глубине души мне хотелось, чтобы их была тысяча, чтобы он мне батарею посадил своей настойчивостью. Но он больше не звонил.

Этой ночью обнимала меня Люба. Только благодаря этому я её и пережила. Просыпалась, как в горячке, от собственных всхлипов, металась во сне, будто больная. Как же я была благодарна подруге за поддержку! Я бы свихнулась от одиночества в этом доме быстрее, чем от своих чувств к Трофимову.

Утром стало легче, хотя я совершенно не выспалась. Чувствовала себя разбитой и такой несчастной. Выглядела и того хуже. Приготовив завтрак, который я планировала вчера для Льва, я заставила себя съесть немного, хотя аппетита не было совершенно.

Чтобы хоть как-то отвлечься, я спросила Любу, когда можно навестить тётю Шуру в клинике. Мне очень этого хотелось. Вот у кого нужно учиться мужеству.

Болезнь женщины стала для меня каким-то противовесом к моей несчастной любви. Думая о том, как плохо тёте Шуре с её проблемой, мне становилось легче, ведь на фоне этой женщины все мои беды казались ерундовыми, ни стоившими и выеденного яйца.

– Хочешь, поехали в среду, Поля? Ты до скольки работаешь?

– До шести. Что ей купить на гостинец? Что можно?

– Да почти всё, кроме жирного и острого. Я это… Поль, я наврала маме, что деньги на её лечение сама заработала. Она бы наругала меня за то, что я от тебя помощь приняла. Прости… Неловко так вышло… Но ты же знаешь маму? Она бы переживать начала, узнай правду! А если ещё вскроется, что Лев Борисович из-за денег разозлился, это вообще будет катастрофа!

– Да всё! Успокойся! – прервала я поток Любиных извинений. – Обещаю держать язык за зубами, если ты поклянёшься не вспоминать Льва Борисовича не к месту! И… Он не из-за денег разозлился. Вообще не поэтому…

– Клянусь! – подруга протянула мне мизинчик, как в детстве, и я невольно рассмеялась, сцепив его со своим мизинцем. – Но я потом маме обязательно расскажу, что за фея нам помогала! Когда её выпишут! – побожилась она.

– Ладно… У тебя деньги-то есть?

– Да. Я не трачу попусту. Ещё остались из тех, что ты мне в сумку запихнула. Не делай так больше, Поля! Мне и так неудобно перед тобой!

– Забей!

Как же я любила Любу! Словами не передать!

– Как планируешь обживаться? – убирая со стола грязную посуду, поинтересовалась Люба. – Дом такой огромный. Тебе стоит нанять домработницу.

– Не думала ещё об этом, – честно призналась я. – Но, наверное, стоит.

– Может, меня наймёшь, пока я работу не нашла? Или я могла бы совмещать? Я и так должна тебе дофига и больше, но всё же…

– Найду я тебе работу! Не парься! – клятвенно заверила я Любу, понятия не имея, где и у кого я найду ей ту самую работу. Почему-то я была уверена, что в доску расшибусь, но сделаю это. – В понедельник займусь!

Вскоре Люба уехала домой, а я продолжила свои страдания. Теперь меня никто не видел, держать лицо было не перед кем, поэтому я снова расквасилась.

22. Полина

Поднимаясь в лифте на восьмой этаж нашего офисного здания, я ещё раз придирчиво оглядела себя в зеркале. После двух дней горя и страданий я выглядела отвратительно. Пришлось сделать макияж поярче, наложить тональник плотнее, чтобы скрыть круги под глазами, и оживить тушью покрасневшие мёртвые глаза.

Одежда, что осталась у меня из прошлой жизни, больше подходила для школьницы и висела на мне мешковато. От неё давно следовало избавиться – руки не доходили. Купить что-то новое я просто не успела. Я же потолок вчера разглядывала, убиваясь по Трофимову. Пришлось надеть одно из маминых платьев. Вкус у неё был отменный, так что выглядела я в нём стильно и дорого. Я ещё нацепила её бусики и надушилась её духами. Получилось шикарно!

Мне хотелось показаться перед Трофимовым во всеоружии. Я должна быть холодна, спокойна и неприступна. Внешне у меня получилось создать этот образ и держать лицо, а вот внутри всё бушевало от страстей.

Самым большим моим страхом было то, что я увижу сейчас Льва и разревусь от отчаяния и боли, стоит ему со мной заговорить. И вся моя многочасовая подготовка, весь мой настрой полетят к чёрту.