Опер печального образа

– Я уже устал говорить на эту тему, – Михаил даже сел на кровати. – Разве можно обвинять себя за то, что не остановила дурацким вопросом прохожего? А ведь его жизнь, возможно, сложилась бы после этой минутной задержки совсем по-другому. В темный подъезд зашел немного позже и разминулся со шпаной, улицу перешел уже после того, как промчалась машина с пьяным водителем. Но ведь может быть и обратный вариант, Аня. Ты остановила человека, спросив дорогу, он сказал тебе длинный комплимент. А потом точнехонько вышел на шпану в темном подъезде, на наркомана в поисках денег на очередную дозу, под бампер машины на скользкой дороге… Ты только представь всех встречных-поперечных, с которыми обменялась фразами, взглядами. Что с ними потом произошло? Ты знаешь? Это все слепой, глупый случай, не видящий никого, ничего, ни меня, ни тебя, ни Синявину, ни Олю Москаленко… Вспомнил! – неожиданно воскликнул Михаил. – Вспомнил, кто слепо убивал человека у Паскаля. Вселенная, мир…

Аня с подозрением посмотрела на мужа и, на всякий случай, как бы поправляя ему волосы, потрогала лоб.

– Не смотри ты на меня так тревожно, исподтишка, – перехватил ее взгляд Корнилов. – Ты же лучше в этом разбираешься. Мыслящий тростник Паскаля. Человек погибает, он хрупок, беззащитен, но он знает, что гибнет. А всемогущая вселенная, убивая его, не знает этого… Надо будет Санчо это рассказать, не забыть, а то он, наверное, бедного Паскаля за дурака принял, в очередной раз усомнился в бесполезности отвлеченных знаний… К чему это я?

– По поводу вины, – напомнила Аня.

– А в гибели пятой девушки кто виноват? – спросил Михаил.

– Не знаю, может, тренер, который учил ее защите и нападению, ударам каким-то, тебе это лучше знакомо. Вручил ей черный пояс в торжественной обстановке, внушил уверенность в собственной неуязвимости…

– Но нападение было неожиданным, сзади, – возразил ей Корнилов. – Тут и я бы был бессилен. Это только Миямото Мусаси шел себе по ночному лесу, почувствовал легкое беспокойство в листьях деревьев или на душе. Разбираться не стал – выхватил меч и прочертил круг. Пятерых разбойников разрезал, как шоколадных зайчиков…

– Почему она не обернулась хотя бы, когда услышала сзади шаги? – спросила Аня. – Черный пояс помешал?

– Когда мы раскроем это убийство, – сказал мечтательно Михаил, – а мы его обязательно раскроем… я начну с тобой заниматься дзю-дзюцу. Что-то в тебе есть такое. Может, что-нибудь получится.

– Спасибо за комплимент, – усмехнулась Аня. – Я уже как-то подумала об этом. Знаешь когда? Когда двумя ногами ударила Расстегая в машине. Я правильно поступила?

– Может быть, ты приняла тогда единственно верное решение. А позанимайся я с тобой несколько занятий, ты стала бы заморачиваться, думать головой, не имя еще навыков. Сделала бы неудачное, несвоевременное движение. Ничего бы у тебя не получилось, Расстегай бы только разозлился… Кто был бы тогда виноват?

Сам испугавшись и этой ситуации, и своего вопроса, Корнилов умолк и задумался.

– Собак вот тоже жалко, – пробормотал он. – Вот уж не знаю, что они там понимали, когда их запихивали крючьями в фургон.

– Их усыпляли снотворным, – сказала Аня. – Стреляли шприцами через трубочки, как индейцы в дебрях Амазонки.

– А ты откуда знаешь? – спросил Михаил, правда, без всякого удивления в голосе. – Ты там, конечно, тоже побывала. Вот уж вездесущая…

Аня задумалась, а когда Корнилов уже лег поудобнее, с ненавистью поглядывая на будильник, спросила:

– Через три точки сколько можно провести прямых?

– Треугольник, то есть три прямые, – прилежно, хотя и со стоном, ответил Михаил.

– А если точки лежат на одной линии? – спросила Аня, выключая свет и выходя из комнаты.

– Завтра еще совещание у Кудинова, – донеслось до нее ворчание засыпавшего с именем начальника на устах Михаила.

– Обур, удди, куди, – прошептала Аня уже в коридоре.

В полутьме она нашарила в прихожей водительскую карту Петербурга, на ощупь подцепила в ящичке под зеркалом карандаш и обломок пластмассовой линейки.

На кухонном столе Аня занялась странной навигацией. Она отыскала на карте Петербурга три точки, потом приложила обрубок линейки и соединила их между собой. Получилась совершенно прямая линия, перерезавшая город на две неодинаковые части. Аня посидела какое-то время, вглядываясь в серые дороги и розовые кварталы домов. Подумав, нарисовала на прямой линии аккуратную стрелочку. Стрелка была направлена из города в область, где пятнами были обозначены зеленые зоны.

Ей казалось, что она только что присела, а уже звенел будильник, и Михаил, лохматый и злой, бежал в ванную.

– Мне кофе! – крикнул он на бегу.

– Ты же никогда его не пил, – удивилась Аня. – Может, все-таки чай?

– Кофе! – донеслось из ванной через шум воды.

Приблизительно на той же скорости Корнилов пробежал в комнату, потом в коридор, застучал каблуками, зазвенел ключами от машины. Аня каким-то чудом поймала его в дверях для прощального поцелуя.