Оперативный простор

– Хорошо, – сказал я. – Вы уж извините, что так неловко получилось.

– Подождите, – сказала супруга Слыщёва, которая слышала наш разговор с Тарасом.

Я послушно замер.

– Мне очень жаль, что вашего родственника арестовали. Я думаю, что Саша Быстров не виноват, и следствие во всём разберётся. А семье его обязательно надо помочь. Саша, может, и вмешался бы, но, боюсь, это произойдёт не скоро. Вы лучше зайдите к начальнику отдела снабжения товарищу Рышковскому, – посоветовала женщина. – Он курирует эти вопросы. Его кабинет на третьем этаже.

– Благодарю вас, – кивнул я и направился к выходу.

– Только, пожалуйста, никому не рассказывайте о том, что увидели, – полетело в спину запоздалое от Тараса.

– Да я и не собираюсь, – буркнул я на ходу.

В принципе, пьянкой на работе меня не удивишь, я всякого насмотрелся: и когда срочную в армии проходили, и когда перешёл в милицию, которая позже превратилась в полицию. Чего греха таить – и сам бывало прикладывался к бутылке, благо поводов жизнь давала предостаточно. В девяностые вообще было такое чувство, что сопьюсь… если бы не жена с Дашкой, может, так оно бы и произошло. Примеров хватало.

И стучать на Слыщёва тоже не собираюсь. Пусть он мне ни сват и ни брат – но как это «мелко, Хоботов» – за дословность цитаты из «Покровских ворот» не ручаюсь.

Товарищ Рышковский, в отличие от начальника, был трезв как стёклышко. Его усталые глаза казались огромными благодаря толстым стёклам линз в очках. Наверное, без них интендант был слепой как крот.

Его стол был завален бумагами: бланки, распоряжения, ведомости. Почти каждую минуту кто-то появлялся и дёргал его по новому вопросу: то насчёт сапог для первой роты, то по поводу разбитых стёкол в кочегарке, постоянно звонил телефон… Похоже, без Рышковского в школе не решался ни один вопрос.

Но, несмотря на всю занятость, человеком он оказался открытым и добродушным.

– Так говорите это жилтоварищество подняло бучу? – заинтересованно спросил он.

– Да. Некая Цимлянская. Насколько я понял – она претендует на жилплощадь Быстровых.

– Что, так и заявила открытым текстом? – удивился Рышковский.

– Представьте себе. Грозилась неким товарищем Лапиным из жилотдела. Дескать, он целиком на стороне жилтоварищества.

– Ах, Лапиным, – усмехнулся Рышковский. – Обождите секундочку.

Он снял трубку телефонного аппарата, покрутил ручку:

– Алло, барышня! Соедините меня с жилотделом Василеостровского района… Лапин, ты? Узнал боевого товарища, старый хрен? И я рад тебя слышать! Как сам, как дети? Нет, извини, в гости заскочить не выйдет – дел по горло. Может, через неделю вырвусь, но не факт. Ты лучше скажи: знаешь такую Цимлянскую? Склочная баба, говоришь… Я так и думал. Не в службу, а в дружбу: при встрече одёрни эту склочницу, чтобы она пасть на чужое жильё, которое вдобавок проходит по военному ведомству, не разевала. Ну да, я про комнату Быстровых говорю… Не важно, что Быстров арестован – суда всё равно не было. Вот будет суд и приговор – тогда подумаем, но это нам решать, за кем оставлять комнату. Договорились? Ну всё, бывай!

Рышковский положил трубку на место.

– Чем смог – помог. Вы, наверное, всё слышали.

– Слышал, – подтвердил я.

– В общем, расклад такой: если будет суд и Александра Быстрова приговорят – тут извините, жилплощадь придётся вернуть, она казённая. А если суд не состоится или Александра оправдают, никто семью его пальцем не тронет. – Скажите, пожалуйста, а сами вы как – считаете Быстрова убийцей? – спросил я.

Рышковский снял очки, задумчиво протёр их платочком.

– Я – не следователь, делать такие выводы не имею права. Про их стычку с Хвылиным всё училище было в курсе, во всяком случае весь преподавательский состав. Однако представить, что Быстров будет в него стрелять – не могу. Но это, как понимаете, моё частное мнение.

– Ну, а другие враги, кроме Быстрова, у покойного были?

Рышковский нахмурился.

– Товарищ, мне кажется, вы занимаетесь не своим делом. Такие вопросы должны задавать сотрудники милиции или уголовного розыска, а вы, я так понимаю, частное лицо.

– Вы правы – частное. Но Александр – муж моей сестры. Она вся извелась, переживает за супруга.

– Очень жаль, конечно, но пусть расследование ведут соответствующие органы. Потакать самодеятельности не в моих правилах. Извините, я – человек военный, не привык сплетничать с посторонними людьми. Да вообще – сплетничать не привык. Так что с такими вопросами – не ко мне. Вот если гражданка Цимлянская снова проявит ненужную активность – тогда, пожалуйста: приходите ко мне, я найду на неё управу.

– Хорошо, я вас понял. Спасибо большое, что помогли! – сказал я, с огромным удовольствием пожимая руку Рышковскому.

Пусть Суворов и говорил, что всех, кто прослужил хотя бы год интендантом, можно вешать, но даже тут бывают приятные исключения.

Проблема с Катиным жильём была если не решена, то хотя бы заморожена.