Оператор моего настроения

— Врешь. Я вижу, что ты врешь. И мне, и себе. Я видел твой взгляд, когда Эльвира подскользнулась. Так не смотрят на того, на кого плевать и считают ошибкой. И ты сама это знаешь, но за каким-то хреном упёрлась в своего Борю. Скажи мне, что в нем такого? Почему он, Еля?

— Потому что я беременна! — выкрикивает и толкает меня в плечо. — Уходи! Я прошу тебя, Макс, уходи! Не делай хуже ни себе, ни мне!

Только я перехватываю ее руки, притягиваю к себе, целую в мокрые от слез щеки и чуть не задыхаюсь, когда ее губы на мгновение прижимаются к моим. Нет, это не случайность и даже не поцелуй. Это глоток воздуха. Того самого, которым дышим только я и она. Жадный, голодный вдох, пропитанный тоской.

— Дай мне ключи и пересядь.

— Нет.

— Мы просто поедем ко мне и поговорим. Я обещаю, что не трону тебя пальцем. Ты же хочешь со мной поговорить? — смотрю в глаза и вижу в них ответ. — Поедем поговорим? Посмотришь на Пирата, — протягиваю ладонь и шепчу. — Просто поговорим о чем захочешь или помолчим.

— Если только недолго.

— Хотя бы полчаса, Еля. Не знаю как ты, но я соскучился по твоему голосу.

16

Ли

Это непередаваемое ощущение дома, где тебя любят и ждут. Где все до боли знакомо, и каждый запах наполнен каким-то особым спокойствием и умиротворением. Я вхожу в квартиру Макса всего лишь во второй раз, но дурею от этого ощущения, захлестывающего с головой с самого порога.

— Привет, Пират. Ну как ты тут? — чешу за ухом кота, встречающего нас на банкетке, улыбаюсь его ответному мурчанию и тому, что он ластится ко мне, а потом спрыгивает на пол и трется о ноги Максима.

Все так, как могло быть, если бы мы с ним были вместе. Словно каждый вечер возвращаемся домой вдвоем и Пират наш кот. Я улыбаюсь, а в груди щемит от того, что это не так.

— Соскучился, братишка? Иди на кухню, сейчас я тебя покормлю, — Макс опускается на корточки, гладит кота, поднимается и теряется, когда мы сталкиваемся взглядами. — Можно помочь?

Я развязываю пояс пальто, поворачиваюсь к нему спиной и невольно закрываю глаза, почувствовав мимолетное прикосновение пальцев к шее. Крохотная доля секунды, банальная галантность, а мою кожу будто вспороли острым лезвием и оголили нервы. Почему с тобой так, Макс? Почему я еду к тебе домой вместо того, чтобы готовить ужин Рокотову?

— Тебе, наверное, нельзя кофе, но у меня есть зеленый чай. Будешь? Может, хочешь поужинать?

Киваю, а на глазах наворачиваются слезы от той нежности, с которой звучит его голос. Она проникает внутрь меня слишком глубоко, чтобы отвечать словами, и тело сходит с ума от каждой произнесенной буквы. Хочу ли я поужинать с тобой? Очень. Думала ли я о тебе? Да. Вспоминала ли? Конечно. Глупый мальчик, как же ты прав. Я думала, что все пройдет, обязательно пройдет, но стоило увидеть тебя с другой…

Я иду за Максимом на кухню, опускаюсь на табурет и украдкой рассматриваю его спину пока он возится у холодильника, выкладывая к раковине овощи. Взглядом касаюсь его волос, шеи, плеч, спускаюсь по руке к пальцам и замечаю на запястье правой отслоившийся краешек пленки и покрасневшую под ней кожу. Она то появляется из-под рукава толстовки, то снова прячется в нем, а сердце сковывает льдом — скажи, что ты не делал никих глупостей, Макс!

— Что у тебя с рукой?

Оборачивается, смотрит на свои руки и, проследив за моим взглядом, улыбается:

— Все ок, Еля. Просто сделал второй рукав.

— Покажи! — тон больше напоминает приказ, а не просьбу, но мне хочется убедиться, что дело именно в татуировке. Хоть бы это была татуировка, пожалуйста…

Макс стягивает толстовку через голову, и я выдыхаю с облегчением, увидев черные рисунки, поднимающиеся от запястья к плечу.

— Эта — типа запад, — показывает левую руку с Пегасом и Никой, — а эта восток, — демонстрирует дракона и пагоду на правой. — Осталось только зафигачить компас и китайский фонарик на лопатках, и будет огонь.

— Боишься потеряться? — спрашиваю, пряча за сарказмом то, чего не должна, но все же чувствую.

— Наверное, — жмёт плечами, — Бутч примерно так же сказал.

— Бутч?

— Мастер, — Макс возвращается к овощам, тщательно их моет, выкладывая обсохнуть на полотенце. — Лучше расскажи, как у тебя дела. Боря рад?

Я не вижу глаз Максима, но прекрасно догадываюсь о чем именно он спрашивает:

— Да.

— А ты? — нож в руке замирает и потом снова начинает крошить огурцы.

— Очень.

— Кто будет? Мальчик или девочка?

— Еще не ясно.

— А ты кого хочешь?

— Не знаю, Макс. Главное, чтобы здоровый.

— Ну да, — смахивает в миску уже нарезанное, туда же отправляет пригоршню помидорок черри и с остервенением рвет листья салата. — Тебе можно майонез или лучше с маслом?

— Делай так, как тебе хочется.

— О`кей, — сбрызнув салат лимонным соком, заправляет его оливковым маслом и переставляет салатник на стол. — Тебе нужны витамины.

Только в голосе плохо скрываемая злость, от которой и я начинаю заводиться:

— А тебе поспать!

— Наверное.

— Макс! — перехватываю его руку и с силой тяну вниз, чтобы он сел. — Посмотри на свои глаза! Тебе необходимо нормально спать.