Операция «Артефакт»

Лагеря скоро закончились, и мы оказались на последнем разъезде, от которого дальше в лес уходила старая заброшенная узкоколейка. Вот по ней мы и пошли. И чем дальше мы углублялись в лес, тем плачевнее становилось её состояние. Пути заросли кустарником, шпалы прогнили, а несколько небольших мостов обвалились в протекающие под ними реки. Иногда то слева, то справа, попадались заброшенные лагеря с полуразвалившимися бараками без окон и дверей, с покосившимися смотровыми вышками, но вскоре, и они закончились. И вот однажды вечером мы подошли к железнодорожной насыпи, у которой узкоколейка закончилась. Помню, в тот день с самого утра накрапывал мелкий дождь, а к вечеру небо заволокло тяжёлыми свинцовыми тучами, и стали слышны громовые раскаты, предвещающие скорую грозу. В сгущающихся сумерках мы попытались найти укрытие от непогоды, но все наши попытки были тщетны. Слева от насыпи начиналось непролазное болото, а с правой стороны рос девственный лиственный лес, который ничем не мог защитить нас от непогоды. Перспектива провести ночь под открытым небом и дождём ни у меня, ни у Лавра энтузиазма не вызвала, и мы, не сговариваясь, продолжили свой путь в надежде найти хоть какое-то укрытие. Когда же сумерки сгустились на столько, что стало не видно впереди идущего человека, в свете очередной вспышки молнии мы увидели впереди себя забор из колючей проволоки. Продвигаясь вдоль него, мы вышли к воротам, за которыми в отблесках усиливающейся грозы просматривалась территория лагеря. В отличие от виденных нами ранее сгнивших и развалившихся лагерей, этот лагерь не был похож на них. Столбы, вышки, колючая проволока, всё выглядело новым, как будто только вчера построенным. Ворота открылись легко и плавно, без скрипа, словно их недавно смазывали, и мы неуверенно ступили на территорию спецучреждения. Дождь усилился, и, не вдаваясь в дальнейшие рассуждения, мы с Лавром засеменили к ближайшему бревенчатому бараку. Дверь была не заперта, и в свете вспышки молнии мы увидели внутри дверного проёма пустые ряды двухъярусных нар, уходящих в темноту барака.

– Есть кто живой? – крикнул я в темноту, но мой голос отозвался гулким эхом в пустом помещении.

Лавр зажёг спичку. В свете её дрожащего пламени мы увидели в двух шагах от себя стол дневального по бараку, на котором стояла керосиновая лампа.

– Странно всё это, – проговорил я, оглядываясь по сторонам, – такое впечатление, что люди ушли отсюда только вчера.

– Ерунда, – отмахнулся Берия, зажигая фитиль светильника. – Если начальник был нормальный, то он и лагерь оставил после себя в нормальном состоянии, а не так, как другие «козлы». Вот здесь чувствуется рука хозяина, даже мебель не позволил разворовать. Молодец!

– Я говорю не о порядке, я говорю о том, что это какой-то странный лагерь. Кто его мог тут построить, если по этой узкоколейке уже много лет никто не ходил и не ездил? А строить его должна была не одна бригада и не один день, где весь народ? Вон, посмотри, брёвна на стенах будто вчера обструганы, даже смола ещё не высохла, – и я ткнул пальцем в ближайшее от меня бревно.

– Вечно ты, Архип, всё усложняешь. Ты даже себе представить не можешь, какими ресурсами обладает пенитенциарная система. У меня до войны в этих краях была даже своя малая авиация, которая перевозила не только руководство лагерей, но и заключённых. А сейчас, в век вертолётов, всё, что тебе надо, можно за несколько часов доставить в любую точку тайги. Вот поэтому эта узкоколейка нахрен никому теперь не нужна. Наверняка где-нибудь здесь недалеко в лесу оборудована вертолётная площадка. А ты всё заладил почему да как. Всё-таки отстал ты от жизни, Архип Захарович, – закончил свои нравоучения Лавр.

– Может, ты и прав, – сказал я, соглашаясь с его словами, – только всё равно у меня на душе как-то неспокойно.

А Лавр, поняв, что я в этих делах полный профан, взял бразды правления в свои руки.

– Где-то тут должна быть каптёрка, в которой зеки сушат свою робу, – проговорил бывший нарком, поднимая лампу над головой и всматриваясь в глубину барака. – Там должна быть отдельная печка. Вот в этой каптёрке мы с тобой и переночуем. Иди за мной, – и мы двинулись между рядами нар.

И действительно через несколько минут в противоположенной стороне барака мы нашли то, что искали. Это была просторная комната с окном, выходящим на улицу, и новенькой печкой-буржуйкой, рядом с которой кто-то, словно специально для нас, приготовил большую вязанку сухих дров.

За окном продолжала бушевать гроза, и целые водопады воды низвергались с небес на землю, а здесь, в сухости и тепле, было тихо и спокойно. После нехитрой трапезы, когда мы уже были готовы отойти ко сну, в нашу дверь громко постучали.

– Вот и хозяева объявились, – проговорил Лавр, поднимаясь с нар и направляясь к двери, – а то ты всё переживал, что мы тут одни.

Он рывком открыл незапертую дверь, но за ней никого не оказалось.

– Эй, где вы там? – крикнул он, высунув голову в темноту. – Заходите.

Барак отозвался гулким эхом, в конце которого последовал очередной раскат грома.