Операция «Булгаков»

«…возвращался с выставки домой и оказался свидетелем жуткого происшествия – трамваем зарезало человека.

Крики, вопли, рыдания, перепуганный, размахивающий жезлом милиционер. Меня, размышлявшего в тот момент по поводу увиденного на выставке, буквально стукнуло – вот бы нашего Льва под колеса…

Несколько дней не мог избавиться от удушавшей до немоты картины – …какая-то Аннушка (моя соседка?) разлила на путях и на брусчатке подсолнечное масло.

…Вождь, торопливо приплясывающий на тротуаре, вдруг ни с того ни с сего срывается с места и, поспешая в социализм, пытается перебежать улицу перед приближающимся трамваем. А тут разлитое подсолнечное масло.

…Вскрик, взмах руками, сверху надвигающийся трамвай, вращающееся колесо…

Ужас, ужас, ужас, ужас… Врагу не пожелаю, не то, что Троцкому, пусть даже по милости этого господина я был ввергнут в дьявольский, краснознаменный круговорот природы…»

Во время очередной встречи Рылеев ничем не подтвердил аутентичность Берлиоза. Он оставил эту догадку на моей совести, а насчет письма на тот свет выразился в том смысле, что таких посланий, как и отправителей, было несколько.

Он снял с полки книгу, отыскал отмеченное закладкой место и процитировал:

Ташкент. 17 февраля 1943 г.

Все так, как ты любил, как ты хотел всегда. Бедная обстановка, простой деревянный стол, свеча горит, на коленях у меня кошка. Кругом тишина, я одна. Это так редко бывает.

Сегодня я видела тебя во сне. У тебя были такие глаза, как бывали всегда, когда ты диктовал мне: громадные, голубые, сияющие, смотрящие через меня на что-то, видное одному тебе. Они были даже еще больше и еще ярче, чем в жизни. Наверно, такие они у тебя сейчас. На тебе был белый докторский халат, ты был доктором и принимал больных. А я ушла из дому, после размолвки с тобой. Уже в коридоре я поняла, что мне будет очень грустно и что надо скорей вернуться к тебе. Я вызвала тебя, и где-то в уголке между шкафами, прячась от больных (пациентов), мы помирились. Ты ласково гладил меня. Я сказала: «Как же я буду жить без тебя?» – понимая, что ты скоро умрешь. Ты ответил: «Ничего, иди, тебе будет теперь лучше».

Рылеев сдвинул очки на кончик носа, поднял указательный палец и объявил:

– Елена Сергеевна Булгакова!

Затем поставил книгу на прежнее место и, вернувшись к столу, напомнил:

– Что касается автора найденного тобой послания, твоя правда – Николай Эрдман. Петробыч ознакомился с его неотправленным на небеса письмом. Подтверждением этого факта можно считать резкое изменение в судьбе опального литератора, причем в лучшую сторону[28]. Он был амнистирован, в сорок втором году получил Сталинскую премию за «Волгу-Волгу», снятую еще до войны. В сорок девятом еще одну – за сценарий к фильму «Смелые люди». Николай Робертович много потрудился на ниве советской кинематографии. Писал сценарии, занимался литобработкой. Особенно важна его роль в становлении советской мультипликации. «В некотором царстве», «Дюймовочка», «Кот, который гулял сам по себе» – это классика. Это все так. К сожалению, наши сценарии были совсем другого рода…

– Хорошо, – согласился я. – Тогда скажите, кто автор литературной записи разговора Сталина с Ягодой?

Рылеев, не моргнув глазом, заявил:

– Ты!