Операция 'Дипломат'

Тихон посмотрел в центр зала. Там высокий круглолицый мужчина атлетического телосложения с бритой головой подал кому-то знак властным кивком и направился по мраморной лестнице вверх, на второй этаж. "Кто это? - сам себе задал вопрос Столицын. - Не атаман ли? Что если сам пожаловал? Да нет. У Бьяковского было бы больше телохранителей..."

Тут же Тихон узнал в толпе и фигуру своего друга. Кривоносой был в маске, прикрывавшей глаза узкой полоской, с ним весело щебетали две дамы. Перехватив настороженный взгляд Тихона, Николай слегка взмахнул рукой. Ни Столицын уже и сам понял: этот бритоголовый - кто-то из главарей.

Сидевший напротив него Иоганн Ротэ не проронил ни слова, лишь временами изучающе посматривал на господина Беккера.

Какая-то экспансивная особа в маске задела Тихона локтем. Ее подруга игриво обсыпала Столицына серебристым "дождем" и обмотала серпантином. Тут же обе с визгом убежали.

Отовсюду неслись веселые крики. Вдруг Тихон услышал за спиной голос Николая, рассказывающего даме анекдот:

- ...Представляете себе? Все происходило на втором этаже. Ну, пока супруг туда поднимался, время было потеряно, муженек никого дома не застал...

Дама смеялась, а Николай, подхохатывая, повторял:

- На втором этаже... Но время нельзя упускать.

Тихон понял: все, кто должны были прийти, уже здесь, в ресторане, в кабинетах на втором этаже. Теперь задача милиции - выловить этих разбойников.

Столицын встал. Кривоносов едва заметным кивком показал опять в ту сторону, куда поднялся по лестнице бритоголовый. Еле заметно кивнул и Тихон: "Все, мол, понял". И тут же словно праздничная волна подхватила Николая. А Тихон снова сел за столик. Его крючконосый сосед, провальсировав с дамой в зеленом бархате, молча вернулся на свое место.

Неподалеку шумела компания молодых людей. Юноша в форменной тужурке с болезненно бледным лицом визгливо доказывал:

- Веками складывалось могущество России. А большевики все растоптали дырявыми сапогами. Мы, интеллигенция, а не безмозглые пролетарии, дадим свободу пахарю! Из серого, угнетенного и ничтожного мы сделаем его светлым, свободным, великолепным!

Его прервал сухопарый парень в косоворотке:

- Прекрасные слова, но прошел час эсеровских призывов. Лучше помолчите.

- Меня обуревают раздумья, - сказал третий юноша, в военном френче. Где тот мудрец, где те пророки, которые могли бы сказать, что будет с нами завтра?

- Есть такие пророки! - торжественно объявил парень в косоворотке. Большевики. Но не юнкера, не кадеты и не эсеры.

- Большевики!? - завопил бледнолицый. - Продержатся ли они хотя бы до весны? Ваш комитет издал обращение к народу. Двух месяцев не прошло, как захватили власть, а уже приходится взывать - спасайте отечество и революцию!

- Будь уверен, спасем! - ответил сухопарый. - Весь пролетариат идет за Советами и большевиками.

- Ох, - вздохнул крепыш в пестром жилете. - Снизойдет ли тишина на Русь, или взойдет новая кровавая заря погромов? Установится ли порядок на земле русской, или нескончаемо будут метаться по ней сбитые с толку толпы народа?

- Вот такие и сбивают народ с толку! - тыча пальцем в сухопарого, закричал бледнолицый. - От недорезанных большевиков вся смута идет!

- Революция не смута, - спокойно возразил парень в косоворотке. Революция - это и есть порядок. Высший порядок. Не порядок застоя, а порядок развития!

К молодым людям подошел племянник хозяина ресторана Илья Слезкин. Он был в расписном жилете и красной рубахе. Из нагрудного кармана спускалась золотая цепочка. Выпятив грудь, Илья произнес:

- Кто тут возводит поклеп на русскую культуру? - И толкнул парня в косоворотке пальцем в бок. - Ты, что ли, в рассуждения пускаешься?

Тот отбросил его руку. Слезкин-младший истерически завопил:

- Пришибу! Я только за одно слово "революция" кровь пущу! Весь ваш комитет сам по столбам развешаю! Дайте срок!

Парень в косоворотке с достоинством ответил:

- Руки у вас, палачи, коротки.

- Всех - на столбы! - орал Слезкин так, что звенели хрустальные люстры. - Завтра, завтра же все большевистские Советы разнесем в прах!

Коренастый лысый мужчина в свитере властно рванул Илью за ворот.

- Довольно базарить, ты! - И быстро пошел на второй этаж. Вмиг присмиревший и будто даже отрезвевший, Слезкин-младший устремился за ним.

Тихон, наблюдавший эту сцену, поискал взглядом Николая. Тот незаметно показал Столицыну два пальца и повел головой вслед ушедшим.

Зазвенели часы, предваряя двенадцать торжественных ударов. Словно в перестрелке, защелкали, захлопали бутылки шампанского. На сцене вновь появилась Зося - в черном вечернем платье, с бокалом вина. Рядом с ней вырос конферансье.

Певица провозгласила:

- Друзья, выпьем за новый, восемнадцатый год! Пусть наконец уйдут от нас все тревоги. С Новым годом, с новым счастьем!

Она чокнулась с конферансье и пригубила вино. Все вокруг заулыбались.

Тихон и Николай, каждый в своем конце зала, как бы чувствуя плечо друг друга, тоже выпили за свой успех, за Советскую власть, за полную победу мирового пролетариата.