Операция «Эпсилон»

Через минуту Ильяс снова поднял для замера руку с прибором. В этот раз дозиметр выдал результат 0,07 мЗв/ч. Ильяс продолжал с некоторым интервалом мерить радиационный фон, и, судя по результатам, уровень радиации постепенно падал. Вскоре он уже опустился почти до пяти сотых миллизиверта, то есть стал в сто с лишним раз ниже, чем при первом замере на реке, хотя был в десять раз выше, чем в начале их путешествия от улицы Титова.

Приблизились к Октябрьскому мосту. Было видно, как в обе его стороны несколько раз проносились бронетранспортёры и машины скорой, один раз к правому берегу проехал автобус. Сквозь грязноватую дымку всё отчётливее вырисовывалась тёмная масса дыма в районе аэродрома «Ельцовка». На востоке тоже было видно большое тёмное облако: предположили, что оно поднимается от аэропорта «Толмачёво». По-прежнему зачернял значительную часть горизонта дым от ТЭЦ-5, но из-за особенностей рельефа этот берег с воды просматривался вдаль хуже.

И вот, едва судно прошло под Октябрьским мостом, как дозиметр показал 1,07 мЗв/ч! Метров за пятьдесят до мостовой эстакады фон уже повысился до 0,81 мЗв/ч, а до этого составлял примерно пять сотых миллизиверта. Ильяс был озадачен. Неужели так фонит конструкция моста? Но тогда уровень радиации здесь зашкаливал бы и день, и год назад – то есть ещё в мирное время?

Дальше показания прибора стали уменьшаться, как и после Бугринского моста. Ильяс продолжал делать замеры и пытался найти разгадку: почему так «скачет» уровень радиации? Причём когда достигли железнодорожного моста то повышения уровня не произошло. Опять загадка!

Примерно за полкилометра до Димитровского моста Артём прокричал:

– Может, нам сразу сюда надо было ехать?

– В смысле? – посмотрел на него Ильяс.

– Ну, дорога-то прямая – от Станиславского, по Энергетиков и до самой Заельцовской.

– Ну, нам же лодка нужна была. Я тут лодок не видел. Вон земснаряды, баржи, буксиры – а лодки где? Что, буксир угонять? Потеряли бы время на поисках моторки.

– Да не, я так…

– Так-то нам точно было известно, где можно лодку найти. А теперь, вон, тоже посмотри… не видно нигде лодок на том берегу. На нашем есть, а на том – нет. И к воде тут труднее подойти.

Возле Димитровского моста вновь был скачок фона… и умный человек Ильяс Рахматуллин догадался, в чём дело! Фонили не сами конструкции мостов, а пыль – микроскопическая, невидимая, но присутствовавшая в воздухе. Сотни автомобилей и бронетранспортёров, покидая зоны сильного радиоактивного загрязнения, вывозили миллиарды радиоактивных частиц на своих колёсах, на кузовах, на радиаторных решётках и воздухозаборных устройствах! Эта пыль во время движения сдувалась с поверхностей транспорта, с проезжей части мостов – и относилась ветром в сторону. Восточный и юго-восточный ветер развеивал её над рекой и прибрежной зоной, преимущественно по одну строну от речных путепроводных конструкций.

Они проплыли после Димитровского моста примерно версту, когда Артём прокричал:

– Топлива совсем мало осталось.

– Давай сворачивай, будем искать место, чтобы сойти, – отвечал ему Ильяс. – Течение сильное, будет трудно без мотора идти, и лучше в воду не влезать.

Артём изменил курс. Вскоре они шли уже близко к берегу. Здесь было много растительности, которая тормозила не только поток воды, но и собирала всякий мусор: иногда винт рубил какое-то тряпьё, полиэтиленовые пакеты и ветки. Удивляло огромное количество листьев: словно со всего города свезли палую листву и свалили в реку.

***

Мотор заглох недалеко от маленькой речной гавани. Но и в этом месте несколько десятков метров пришлось проталкиваться сквозь кустарник. Борясь с течением, хватая ветки и притягивая их к себе, минут через десять парни достигли твёрдого берега. Частные постройки подходили к самой воде; они сразу же оказались в чужом огороде, потому быстро его прошли и перелезли через забор: ворота и калитка были на замке.

Переулок. На одном из заборов – табличка: «1-я Лодочная улица». Остановились, чтобы сделать замер фона. Прибор зафиксировал 0,42мкЗв, то есть примерно то же, что на улице Титова, возле убежища. Впереди проулок делал поворот: путники направились к нему. Оказались на Курортной улице.

Сходу было сложно оценить, какие разрушения причинили здесь ударные волны. Причиной тому была общая ветхость прибрежного квартала (именуемого в народе Нахаловкой), в основном состоящего из деревянных построек как минимум полувековой давности. Многие из них были полузаброшены, а особо хламный вид имели хозяйственные строения, вроде курятников и сараев. Впрочем, некоторые разрушения были явно причинены недавно мощным напором воздуха – это развороченные кровли, окна без стёкол, поваленные антенны и ограды, сокрушённые теплицы огородников.

Вскоре Ильяс и Артём вышли на улочку с асфальтовым покрытием, на которой могли разъехаться два легковых автомобиля. Стали видны тут и там современные кирпичные и блочные дома с крышами из металлочерепицы.