Операция «Яростный полдень»

При непосредственном боевом контакте с «марсианами» добровольные помощники нацистов будут истреблены до последнего человека – так же, как уже были уничтожены эсэсовцы из дивизии «Принц Ойген»; жандармы из «государственной стражи», едва их завидев, разбегутся кто куда, четники Михайловича не задумываясь перейдут на сторону русских из будущего или даже Советского Союза, а коммунистические партизаны встретят части Красной Армии и российского экспедиционного корпуса цветами и объятиями. Для них они «свои». Гибель от рук немцев основателя четнического движения и последовавшая за ней смерть короля Петра Второго в далеком Египте основательно подкосили некоммунистическое сопротивление немцам. Меньшая часть четников начала дрейфовать в направлении пронацистского вождя Косты Печенаца, а большая – иногда поодиночке, а иногда целыми отрядами – стала переходить на сторону красных… Усилилось дезертирство и в «государственной страже»: кто-то переходит на сторону «красных», а кто-то попросту ложится на дно, надеясь пересидеть трудные годы в подполье.

К тому же, напоминая о мощи пришельцев, над Сербией вообще и над Белградом в частности время от времени пролетают огромные четырехмоторные самолеты, которых нет и не может быть в военной авиации ни одной страны этого мира. Иногда они сбрасывают в парашютных мешках оружие и боеприпасы красным партизанам в Югославии и Италии, а иногда (очень метко) – бомбы неприятно крупного калибра на головы тех деятелей, которые не нравятся большевистскому вождю господину Сталину. Палача сербского народа германского генерала Франца Беме, оставшегося «на хозяйстве» после того, как фельдмаршала Листа отозвали на Восточный фронт, русские из будущего уничтожили вместе со всем его штабом как раз такой бомбой. Тяжкий грохот взрыва, от которого жалобно зазвенели оконные стекла, слышал весь Белград, а огромное грибовидное облако дыма и пыли, поднявшееся над местом взрыва, можно было наблюдать с большого расстояния.

Как раз в тот момент генерал Недич и понял, что и его жизнь может подойти к концу так же внезапно и неотвратимо – когда в Кремле решат, что существование коллаборационистского правительства в Белграде начинает активно мешать советско-российским планам. И это момент явно не за горами. Красная Армия вплотную подошла к границам Сербии. Только что ее передовые подразделения играючи помогли отбить попытку немецкого наступления на Софию, и теперь на фронте установилось пугающее затишье, через некоторое время готовое взорваться новым наступлением. Премьер-коллаборационист и сам был не без военных талантов, поэтому понимал, что с момента открытия Врат Третий Рейх проиграл войну за существование, и теперь его ждет неминуемый крах.

Конечно, на самом деле Врата не были и не могли быть причиной разгрома германской военной машины; проникший через них экспедиционный корпус только ускорил и направил этот процесс. Настоящих причин неизбежной гибели Третьего Рейха было несколько: стойкость советского солдата, яростное сопротивление которого в несколько раз превысило нормативы, заложенные в план «Барбаросса», невозможность для Германии сколь-нибудь длительной войны на два фронта, а также практикуемая Гитлером и Ко человеконенавистническая идеология национал-социализма – претворение в жизнь ее постулатов ослабляло саму Германию и максимально увеличивало сопротивление ее экспансии.

Но такие соображения Милану Недичу в голову не приходили, в противном случае он просто никогда не пошел бы на службу к немецким оккупантам. Вместо того он был обеспокоен собственной судьбой, а также задавался вопросом, что будет с Сербией после того, как Красная Армия и народно-освободительные партизанские отряды окончательно очистят ее территорию от оккупантов и коллаборационистов. В том, что его личная судьба будет печальной, премьер-коллаборационист не сомневался. Все его попытки навести негласные контакты по ту сторону фронта и банально подстелить соломки натыкались на глухую стену неприятия. Конечно, у генерала Недича были связи с людьми покойного капитана Драже Михайловича, через которых можно было попытаться выйти на британцев, но он сомневался, что в данных условиях мнение островитян будет иметь хоть какое-либо значение. Они ведь с русскими не союзники, а попутчики, причем каждый из них себе на уме.