Операция «Яростный полдень»

Вместо того танки и боевые машины пехоты 144-й мотострелковой дивизии ВС РФ в утреннем тумане медленно и угрожающе двинулись вперед, а следом за ними, тихо лязгая гусеницами, то же самое проделала бронетехника третьего механизированного корпуса РККА. И это отсутствие артилерийских спецэффектов случилось оттого, что разведка, которой активно помогали местные югославские партизаны, доложила, что жиденькие окопчики на той стороне фронта внезапно опустели. Всякая дрянь, которую немецкое начальство нагнало в первую линию для смазки гусениц российских и советских танков – бошняки, хорваты, белогвардейские отщепенцы из «русского охранного корпуса», а также так называемые бельгийские «добровольцы» – все они предпочли в ночь перед наступлением исчезнуть с позиций под покровом темноты, не оглашая окрестностей трагическими криками.

Первой со своего рубежа «сделала ноги» эсесовская пулеметная команда, назначенная работать заградотрядом. Эта публика в крапчатом камуфляже, немного напоминающем форму российских мотострелков (из-за чего в начале войны имело место множество забавных моментов), была согласна расстреливать дезертиров и безоружных гражданских, но отнюдь не желала попадать под знаменитый русский паровой каток с гарантированным летальным исходом. В плен эсэсовцев не берут ни советские, ни российские солдаты, а если мотострелкам или разведчикам попадается мутная личность неизвестного происхождения, то ей (этой личности) приказывают раздеться до пояса и поднять руки вверх (у последователей Генриха Гиммлера под левой подмышкой вытатуированы группа крови и резус-фактор). При обнаружении такой татуировки данную особь ликвидируют сразу, как бешеное животное, невзирая на возраст и пол, ибо никаких маршей бывших эсэсовцев в этом мире быть не должно.

Так же с бывшими земляками категорически не желают встречаться белогвардейцы из «охранного корпуса». Если изрядно подзабывшие ярость Гражданской войны обычные красноармейцы и командиры 1897-23 годов рождения смотрят на русскоговорящих солдат в немецкой форме как на безвредных экзотических зверьков, то бойцы экспедиционного корпуса и добровольцы в рядах РККА (которые в мехчастях не редкость) не имеют к ним ни малейшей жалости. Страшны ведь не сами слова «пятая колонна», «враг народа» или «изменник Родины»; страшен сам факт существования таких людей, которые, потерпев поражения в политических баталиях и не снискав народной любви, ради восстановления или установления своей власти готовы служить любому иноземному завоевателю, набравшемуся наглости напасть на Россию. И неважно, какую фамилию носит реальный или потенциальный изменник: Краснов, Шкуро, Каминский, Илларионов, Гозман или Шендерович. Все они одинаково прокляты и ненавидимы. И если в двадцать первом веке таким персонажам пока все сходит с рук, то на полях сражений этого сорок второго года с ними не церемонятся. И вообще, многое тут делается гораздо решительнее и брутальнее, чем в нашем мире, где последствия мягкотелости, половинчатости и легкомысленного разгильдяйства проявились в большинстве только через сорок-пятьдесят лет после окончания Второй Мировой войны, когда сделать ничего уже было нельзя.

Бошнякам из так называемого «исламского добровольческого батальона СС» и хорватским усташам, руки которых по локоть в сербской крови, при этом стоит опасаться встречи с бойцами Югославской народно-освободительной армии. Да что там опасаться: факт службы в иностранных частях СС или хорватском домобране, отмеченных множеством кровавых преступлений против мирного сербского населения, сам по себе является основанием для высшей меры социальной защиты. ОЗНА (отделение по защите народа), сербский аналог Смерша, расстреливает пленных усташей при самых минимальных юридических процедурах. И рассчитывать на снисхождение они не смогут. Последователям кровавого хорватского фюрера Анте Павелича на этот раз никто не собирается делать никаких поблажек, как было в нашем прошлом, когда эту организацию возглавлял хорват Ранкович.