Операция «Яростный полдень»

И тогда нашему первому польскому стрелковому корпусу (формированию сугубо пехотному, предназначенному ходить по грешной земле своими ногами) выделили в качестве транспорта множество мощных грузовых авто потусторонней выделки, а польской штурмовой бригаде имени Таудеша Костюшко «под седло» подали недавно сформированную бригаду тяжелых самоходных штурмовых орудий. Как говорят русские из будущего – «два в одном»: одновременно и транспорт, и огневая поддержка при подавлении вражеских узлов обороны. Вставить в свою самоходку шестидюймовую гаубицу – до такого не додумались даже германцы. Их «штуг» рядом с СУ-152 смотрится как детский пони по соседству с рыцарским боевым жеребцом. Одним словом, подчиненные подполковника Долматовича, перед этим немного поучаствовавшие в прорыве германской обороны, с ветерком, под лязг гусениц и восторженные взгляды паненок, проехались от железнодорожной станции Дорогуск (сразу за Западным Бугом) до самой Варшавы.

И ведь паненкам было на что (то есть на кого) посмотреть. Наш корпус в бою еще не бывал, а вот штурмовая бригада успела отметиться во множестве славных дел, начиная со смоленского сражения, когда это был сводный офицерский батальон: красавцы, герои, уже много раз бившие германца и в хвост и в гриву, сполна возвращая долг за злосчастный тридцать девятый год. Если бы не они, господин Сталин еще долго находился бы в сомнениях, стоит ли давать оружие в руки бывшим врагам и тем более посылать их на фронт. А все начиналось просто – с людей, которые сомнений не ведают по определению. Я имею в виду русских из будущего: они сначала освободили лагерь пленных польских офицеров, незадолго до того захваченный гитлеровцами, и сделали нашим товарищам одно очень простое предложение.

Как рассказывал пан Долматович, они сказали: «Желающие сражаться против германца берут в руки трофейное оружие и становятся в общий строй, а остальные возвращаются в лапы НКВД и сидят до конца войны в Сибири. Вон там – нацисты, которых надо как можно скорее убить; добровольцы – два шага вперед». А дальше накормили, обогрели, вооружили и экипировали, так как не экипирована ни одна армия в этом мире, а потом бросили в бой убивать обезумевших белокурых бестий. Правда, точно так же русские из будущего относились и к большевистским солдатам и командирам, освобождаемым из германского плена, предлагая в бою без лишних формальностей искупить проявленные ранее слабость и малодушие. Нет теперь у нацистов врага более страшного, чем большевистские штурмовые части. Люди, побывавшие у них в плену, на всю жизнь запоминают арийское «гостеприимство» – и становятся яростными и неудержимыми врагами тех, кто горгочет на германской мове. Как сказал один большевистский поэт: «Убей немца! Там, где ты его увидел, там ты его и убей!» И нам тоже надо следовать этой заповеди, ибо пока сапоги гитлеровских солдат топчут нашу Польшу, ярость польских воинов должна быть слепа и неудержима.

Впрочем, стремительный рывок панцерных колонн на Варшаву, а также то, что польские формирования находятся в первых рядах этого наступления, дает нам надежду на скорейшее освобождение нашей земли. Тут, в Варшаве, никто ничего не успел понять – ни германские оккупанты, ни наше доморощенное пролондонское подполье. Передовые части русского спецназа, переодетые в немецкую форму, вышли к мостам через Вислу в ночь с восемнадцатого на девятнадцатое. Им удалось без боя захватить мосты Кербедзя и Понятовского, на железнодорожном мосту Варшава-Шредницовы возникла скоротечная перестрелка с караулом, и только двухуровневый[24] мост Цитадели, прямо под боком у германского гарнизона адольфам все же удалось взорвать. Но это не имело решающего значения, потому что по уцелевшим мостам на левый берег уже вливались колонны брони и моторизованной пехоты русских из будущего, для которых ночной бой с застигнутым врасплох противником – любимая форма избиения младенцев.