Операция «Юродивый»

– Ну что, узнала, где берут такую красоту? – поинтересовался Павел, беря жену под руку.

– Да, – вздохнула Катя. – Шубку привёз ей муж. Из-за границы.

* * *

После разговора с Крутовым, Вялов отложил встречу с Крюгером до конца месяца, чтобы дать время пока неизвестному предателю донести до уст эсэсовца свежую порцию пророчеств Юродивого, и стал ждать, когда Вальдемар снова отправится в Берлин: передавать столь конфиденциальную информацию иными (техническими) способами с его стороны было бы неразумно.

Однако время шло, а Крюгер продолжал наслаждаться бурной курсантской жизнью в городе Калинине и не торопился навещать родину. «Что бы это значило? Лишь то, что среди контрразведчиков предателя нет! Тогда где его искать? Надо снова посоветоваться с Крутовым!»

* * *

Шура сидел в кабинете один. Перед ним на столе стояла полная бутылка пива «Жигулёвское». Круги под глазами и тошнотворный запах, висящий в и без того спёртом воздухе, свидетельствовали о том, что вчера капитан снова перебрал.

– Ну, что скажешь, друг мой верный? – пробурчал Крутов, одновременно пытаясь откупорить пробку маленьким перочинным ножиком.

– Скажу, что тебе пора прекращать это безобразие! – Вялов вырвал из его рук бутылку и поставил на сейф. – Почему-то не шевелятся наши немецкие друзья…

– Может, что-то заподозрили? Или попали мы «не в цвет»?

– Тогда придется предположить, что предатель – кто-то из нас двоих.

– Ты умнее, чем я думал, Павел Агафонович…

– Не дурак. Включай мозги, братец, пока нас обоих к стенке не поставили!

– За что?

– За провал в работе и попустительство иностранным шпионам. Кто еще мог рыться в твоём столе, кто?

– Не знаю! – злобно сплюнул Александр Дмитриевич. – Сам над этим по двадцать четыре часа в сутки работаю!

– Значит, надо двадцать пять… Ну!

– Разве что высшее руководство. Только оно имеет неограниченный доступ ко всем секретным документам!

– Ты что, совсем с ума спятил? Не стоит летать на таких высотах! Давай опустимся чуть ниже.

– Бабенко, Фильчук, Егоров – нет у меня в штате больше никого, ты слышишь, старлей, нет!

– А случайные люди могли оказаться в твоём кабинете?

– Могли! Только после этого у них одна дорога – в подвал, во внутреннюю тюрьму.

– Собутыльники? С кем ты мог выпивать в служебном кабинете, а?

– Упаси боже, чтобы я со штатскими! Ты же меня знаешь, Вялов!

– Знаю! Стажёры, командировочные…

– Стоп, Паша, стоп… Твой Горшков ранее в моём отделе обретался. Я не раз оставлял его в кабинете без присмотра, слышишь?!

– Слышу…

– Только он парень непростой, у самого Никонова состоял на связи.

– Я об этом и без тебя догадался. А он, сука, стучал ещё и немцам!

– Ты это предполагаешь или утверждаешь?

– Когда сержант стал проявлять чрезмерный интерес к Юродивому, я думал, что на то есть прямое указание руководства, и не очень-то препятствовал ему. А он, гад, мог работать одновременно на две конторы…

– Запросто, – кивнул Крутов. – Давай втулим ему сверхважную информацию! Не придуманную, – подлинную. Какую он не сможет игнорировать и сразу побежит на доклад к своим кураторам. Причём ни я, ни ты не обозначим причастности к её распространению. Это сделает кто-то третий, чья правдивость не будет вызывать у него сомнений.

– Я даже знаю кто! – оскалил зубы в ироничной улыбке Вялов.

В тот же вечер он отбыл в Весьегонск и, как следует, проинструктировал Савченко…

Когда наутро Горшков пришёл навестить своих подопечных, Игорь Семенович по большому секрету поведал ему о последнем предсказании Ванечки.

«Война начнется 22 июня!»

Именно в это день Пашкин дядя – Николай Петрович – празднует свой день рождения…

* * *

Когда Вялов проснулся, в квартире не было никого – Катя давно убежала на лекцию в училище, сегодня у нее первая пара.

«Застели кровать и сделай яичницу. Люблю!» – гласила записка, оставленная на кухонном столе.

Павел позавтракал, побрился и стал собираться на работу.

Спешить некуда – Крутов ждет его к десяти утра.

…Таким довольным своего товарища Вялов ещё никогда не видел.

– Сработало, Павел Агафонович… Сработало на все сто!

– Ты о чем?

– Как только твой человек сообщил Горшкову об очередном предсказании Юродивого, один из германских курсантов срочно убыл в Берлин.

– Как его фамилия?

– Крюгер! Вальдемар Крюгер! Бери – дарю, делай с ним, что хочешь. А Борька – мой! Лады?

– Да не спеши ты так, дурья башка! Может, у немца кто-то заболел: родители, жена, дети…

– Откуда тебе известно, что он женат? Ах да, я же сам дал тебе досье! Извини, Паша… Кругом одни враги народа – свихнуться можно!

– Давай еще раз проверим эту версию.

– Какую?

– Что предатель – Горшков.

– А как мы сможем это сделать?

– Вернётся Крюгер, и я поговорю с ним по душам…

– Договорились. Только не тяни резину. Выяснишь – и сразу ко мне. А то у меня уже руки чешутся на эту падлу!

* * *

Вальдемар вернулся через несколько дней и сразу изъявил желание встретиться. Павел давно готовился к этому моменту, но как он вызовет эсэсовца на откровенность, пока еще не придумал.

Решил: будет действовать по обстановке!