Операция «Медуза»

— Если телефон Веспера не сдохнет окончательно, — добавил Гамильтон. — Что там насчет нового зарядника?

— Мы с Шинейд работаем над этим, — отозвался Эван. — У нее в гостевом домике такая клевая лаборатория…

— В том, что мы делаем, ничего клевого нет, — перебила его Эми. — Все это смертельно опасно. В Нелли стреляли из самого настоящего оружия.

— Эми, — негромко вмешался Макентайер, — Эван нам очень помог и заслуживает благодарности.

Девочка смягчилась.

— Понимаешь, Эван, я старалась разграничивать кэхилловские проблемы и наши с тобой отношения. Прости, что тебя втянули в это безобразие.

— Но я хочу быть втянутым в это безобразие.

— Нет, не хочешь. Поверь мне, не хочешь нисколечко.

— Эймс, если это — твоя жизнь, то и мне должно быть в ней место! — пылко заверил Эван. — Здесь ты совсем другая. Знаешь, очень впечатляет!

Эми вздохнула.

Поиски Ключей тоже впечатляли. Пока не выросла гора трупов.

Она разъединилась, но салон самолета тут же наполнился звоном нового вызова.

— Это мне, — заявил Дэн. Определитель номера высветил фамилию: Розенблюм, А.

Дэн схватил телефон.

— Аттикус?

— Дэн, я получил твое письмо! — Хотя Аттикус был младше Дэна всего на два года, в голосе его звучало детское возбуждение, отчего он казался совсем ребенком. — Не поверишь! Твоя домашка! Я сейчас всего в миле от нее!

— Ты о чем?

— Да твоя головоломка, — объяснил Аттикус. — Это ж на самом-то деле Порта Санавивария.

— То есть… — недоуменно протянул Дэн.

— В Колизее, ну, который в Риме. У меня брат в этом семестре здесь учится. А папа поехал в Индию, у него творческий отпуск. Вот я и отправился с Джейком. Мы каждый день мимо Колизея ходим!

— Так это самое Порто Сан…

В трубке раздался истерический хохот.

— Портосан — это марка переносных туалетов. А через Порто Санавивария из Колизея выходили побежденные гладиаторы, которых император пощадил. По латыни — врата жизни.

— Римский Колизей… Врата Жизни, — повторил Дэн, бросая многозначительный взгляд на сестру. — Эй, а если твой брат учится, ты сам чем весь день занимаешься?

— Тоже учусь, — ответил его юный приятель. — Не хотелось скучать в Италии, так что я заочно получил полное среднее образование и теперь веду семинар по древним языкам. Только студенты у меня не очень мотивированные, — разочарованно вздохнул он.

— Ох уж эта современная молодежь, — посочувствовал Дэн. — Спасибо за инфу, Аттикус. Давай как-нибудь пересечемся, как вернешься в Бостон. — Он разъединился и повернулся к Эми. — Значит, на обороте «Медузы» написано название древнеримского туалета. Какое Весперам до него дело?

— Вот это мы и будем выяснять, — ответила Эми. — Смена плана, — окликнула она Йону. — Высади нас в Риме.

— Йо, я вам кто, кинозвезда или таксист? — проворчал Йона из-под груды сценариев.

— Ни то и ни другое, — пропыхтел Гамильтон, снова берясь за гантели. — Конечно, ты знаменитость — и делаешь кино…

Дэна беспокоило еще кое-что.

— А если мы получим сообщение, что надо срочно отдать картину? Мы же будем в Риме, а не во Флоренции. Вдобавок, когда Гамильтон и Йона улетят в Штаты, мы останемся без самолета.

— Веспер-Один дал нам девяносто шесть часов, — напомнила Эми. — Завтра четверг. Если отправиться в Колизей с утра пораньше, у нас будет куча времени вернуться во Флоренцию ночью и отдать картину в пятницу. От Рима до Флоренции меньше трех часов езды на поезде или автомобиле.

— Если только этот тип не передумает, — нервно добавил Дэн.

— Может, он и психопат, — ровным голосом промолвила Эми, — но до сих пор не врал.

Дэн мрачно кивнул. Веспер-Один не врал. Он обещал расправу за оплошности.

И расправился с Нелли, да еще как!

Глава 20

Лихорадка вернулась.

Вчера Нелли чувствовала себя сносно, но сейчас ее бил озноб. Лицо покрыла смертельная бледность, губы пересохли и растрескались. Она стянула с плеча комбинезон, открыв распухшую, багровую, пышущую жаром рану.

Вдобавок со вчерашнего дня у Нелли начисто пропал аппетит. А если она не могла есть — значит, дела совсем уж плохи. Даже не понимай она, что происходит, все равно прочла бы правду на лицах товарищей по заключению. Особенно — на лице Феникса. Бедный малыш!

Фиске и Алистер обсуждали сложившуюся ситуацию шепотом, чтобы больная не слышала.

— Положение крайне серьезно, — признал Фиске. — Рана загноилась. Если не извлечь пулю, Нелли умрет.

Алистер места себе не находил от тревоги.

— Можно еще раз воззвать к человеколюбию, но нашим врагам оно неведомо. — Рука, привыкшая сжимать трость, мелко дрожала, и он старался не вынимать ее из кармана. — Тоже мне, нашли развлечение: ранили девушку и наблюдают, как она неуклонно движется к смерти!

— Мы этого не допустим! — твердо произнес Фиске. — Надо найти способ достучаться до наших тюремщиков.

Взор его упал на остатки тюремной трапезы. На столе осталась пластиковая бутылка кетчупа. Фиске разгладил смятую салфетку и написал на ней, выдавливая тонкие красные линии:

«ОНА УМИРАЕТ. ПОЖАЛУЙСТА, ПОМОГИТЕ».