Операция «Молот». Операция «Гадюка-3»

Алые бархатные драпировки придавали интерьеру величественную роскошь сродни европейской, но официантки в мини-юбках, сновавшие по залу с коктейлями, напоминали больше Вегас, нежели Версаль. В просторном зале стояли две рулетки, три стола для игры в кости и еще три, за которыми мужчины играли в карты. Карстерс внимательно оглядел представший его взору пейзаж, скользнув на мгновение глазами по стенам и потолку, и вновь обратился к столам.

В потолке не было пулеметных амбразур, по крайней мере он не заметил ни одной.

Но Гилман, разумеется, должен знать точно.

А вот и он — Сэмюэль Стэнли Гордон Гилман, — самый невозмутимый и самый хладнокровный из всех присутствующих в этом казино. Он работал у рулетки номер два — спокойно, уверенно, ловко и с видимым удовольствием управляясь со своим делом. Он-то уж точно должен знать все тонкости системы охранной сигнализации, распорядка дня и графика работы служащих казино; он должен знать, какой сорт шотландского виски тут был фирменным, где установлены рубильники кондиционеров и какая из пятидесятидолларовых девок тут предлагает первоклассное обслуживание. К настоящему моменту все эти и множество прочих деталей, отпечатавшихся в его никогда не ошибающемся мозгу, уже проанализированы, классифицированы и отправлены по различным ячейкам мысленной картотеки, откуда их можно мгновенно востребовать. «Он так же виртуозно обращается с фактами и цифрами, как некий П. Т. Карстерс с ружьями и женщинами», — подумал именитый спортсмен-охотник.

Кэти Пикелис заметила, что ее сопровождающий смотрит на крупье, и спросила:

— Вы с ним знакомы, Пи-Ти?

— Нет, но мне кажется, это тот самый шутник, который спрашивал у бармена в моем отеле, не крашу ли я волосы.

— А вы красите?

— Я даже не брею подмышки, — честно заявил Карстерс, направляясь к одному из карточных столов.

— В рулетку не хотите? — поинтересовался Пикелис.

— Сплошное надувательство, сэр! ’ Слишком сложное математическое упражнение для такого азартного любителя простых забав, как я, — объяснил холостяк. — Рулетка — забава для ученых мужей и биржевиков.

— Отсутствует дух приключения?

— Вот именно, Джон. Ни духа приключений, ни романтики.

— А вы романтик, мистер Карстерс? — улыбаясь, сделала выпад дочь рэкетира.

— А как же? Мне-то казалось, что вы это давно поняли. Только не надо меня уверять, что вы и впрямь поверили, будто я всего-навсего очередной искатель сокровищ, который надеется завладеть знаменитыми жемчугами Пикелиса!

На мгновение рэкетир обомлел от столь неожиданного упоминания о его несуществующих жемчугах, но затем кивнул.

— Нет-нет, Кэти, — продолжал Карстерс, — только вы и ваша чистая девичья кр-р-расота увлекает меня, заставляет трепетать и пылать мое сердце.

— Я бы сказала, что вы скорее всего опьянены собственным шармом.

— О жестокая! — возопил он, когда они приблизились к столу для игр в кости.

— Вот ваша любимая игра, — предположил Пикелис.

Его дочь тут же отрицательно замотала головой.

— Нет, папа, это не подходит Пи-Ти. Слишком вульгарно, ведь так?

Разведчик усмехнулся.

— Да, слишком низкопробная забава.

— Она не может вызвать сильных ощущений в душе человека, привыкшего в приключениях оттачивать свою сноровку и ум. А тут слишком многое зависит от слепого случая, так?

Карстерс вновь поднес ее ладонь к губам и запечатлел на ней благоговейный поцелуй.

— Так, моя дорогая. Как же вы меня понимаете! — признался он.

— А вы ведь совсем не игрок, Пи-Ти, — осуждающе заметила она.

Он вздохнул.

— У меня нет дурацкой привычки швырять деньги на ветер, если вы это имеете в виду, Кэти. Я с большим удовольствием делаю деньги. Ваш отец сможет меня понять, я полагаю.

Пикелис кивнул.

— Значит, карты?

— Да, Джон. Я попытаю счастья в нескольких партиях. Вы присоединитесь ко мне?

Они уселись за ближайший столик для игры в «двадцать одно», и банкомет, замешкавшись на мгновение, смущенно напомнил им, что у них нет фишек. Карстерс извлек из кармана десять пятидесятидолларовых купюр и взглянул на главного гангстера. Пикелис невозмутимо добавил пять стодолларовых бумажек, и через каких-нибудь полторы минуты перед ними уже лежали горки фишек, и игра началась. Пикелис внимательно наблюдал за движением рук противника. Карстерс играл рискованно. Рискованно, но умно, подумал про себя рэкетир. Через сорок минут богатый холостяк стал богаче на триста семьдесят долларов.

— Итак, «двадцать одно» — это ваша любимая игра? — предположил Пикелис, когда симпатичная официантка — около пятнадцати фунтов лишнего веса, но все излишки размещены очень компактно, — поставила перед ними наполненные стаканы.

— Не совсем. Я предпочитаю покер.

— Конечно, покер, — произнесла за его спиной Кэти. Она стояла, почти прислонившись к нему своим теплым, источавшим аромат обещания телом. — Конечно же, покер. Покер куда более боевая игра, а, Пи-Ти?

— У меня от вас нет секретов, радость моя, — ответил второй наиболее выгодный жених Соединенных Штатов.

У нее были сногсшибательные духи, и жар ее тела, казалось, усиливал пьянящий эффект их букета.