Операция «Морской лев»

— Поскольку Пресвятой Благословенный находится на высшей духовной ступени, то люди якобы не в состоянии осознать и оценить исходящее от Него добро. Более того, это добро якобы порой представляется им злом. И лишь праведники, достигшие духовных высот, обретают ясность зрения, которая позволяет им различить в деяниях Превечного подлинное добро. Естественно, что праведников определяют сами авторы хасидизма, и нетрудно догадаться, что туда попадают те, кто несет зло людям. Об этом рассказывается в истории о Нахуме Иш Гамзу, который, что бы с ним ни случилось, что бы он не совершил, неизменно повторял: «и это к добру» — потому, что якобы он видел истинный смысл событий. В том, что казалось другим людям падением, или преступлением Иш Гамзу усматривал возвышающий смысл. Из сказанного следует, что различение между добром и злом исходит не из самой сущности вещей, а обусловлено высотой духовного уровня, которая определяется лидерами и авторами хасидизма. Человек обязан видением зла лишь своей собственной «ограниченности». Под «ограниченностью» понимается нежелание человека терпеть зло по отношению к себе от окружающих. — В этот момент они достигли конца коридора и вышли к лестнице, ведущий на второй этаж. Она была выполнена в традиционном английском стиле — изготовленной из сиенита, с высотой подступенка четыре дюйма, шириной проступи в тринадцать дюймов и шириной ступени в восемь футов. Лестничные марши крепились на косоурах, кованных из полосового железа сечением три дюйма на дюйм. Лестница была оснащена стандартными перилами высотой три фута, оснащенными поручнями из ясеня. Лестница, как и полагалось для всех британских официальных учреждений (в том числе гостиниц среднего класса, была покрыта венецианским ковром машинной вязки, изготовленным на крученой камвольной основе). Поднявшись по ней, они очутились на втором этаже, коридору которого быле выстелены таким же киндмистерским ковром со странными узорами в виде нацисткой свастики и сдвоенных молний, что и на первом этаже. Кэт решила устроить перерыв в лекции и дать возможность Джоане немного отдохнуть. Она опустилась на ковер перед подругой, нежно обняла ее за упругие ягодицы, почувствовав своими ладонями нежность и шелковистость кожи девушки, и впившись губами в треугольник волос между ее ног продолжила, так некстати прерванный на первом этаже поцелуй. Разгоряченное юное тело Джоаны тут же отдалось чувственным стоном. Юная девушка не в силах побороть нахлынувшее желание прижала голову Кэт к своему телу, и та принялась целовать ее еще более страстно. В этот момент в коридоре второго этажа появились странно одетые три женщины. Несомненно, это были, упоминавшиеся Ксэнни, надсмотрщицы из Корпуса «Эсфирь» — женской боевой сионистской организации. Они были одеты в черные лапсердаки из лайковой кожи, черные шальвары восточного фасона из мастфельской кожи. Лапсердаки были украшены какими-то знаками. Джоана предположила, что это надписи на иврите или идише. На руках у женщин были повязки с нацисткой свастикой. Вооружены они были специальными туфлями с металлическими каблуками и носками — модели «Аmazon» Mk II, а также короткими толстыми витыми плетьми из кожи и проволоки «Сombat lash» Mk IF2S. Джоане не хотелось лишать себя удовольствия, которое в настоящий момент, доставляла ей Кэт, прильнув губами и языком к ее чувственному юному лону, поэтому не сходя с места она отвесила женщинам рицурэй — церемониальный поклон стоя, применяемый японскими мастерами, внимательно наблюдая за реакцией надсмотрщиц, но те продолжали приближаться. Очевидно, занимались они жестким кэмпо без соблюдения традиций. Реагировать же, по их мнению, было не на кого, сбежала пленница с подругой откуда-то сверху — что они могут? Джоана разобралась с ними тремя не сходя с места, изгибая свое юное тело в танце танце ма-ай (Ма-ай — сочетание оптимальной дистанции и подходящего момента для тех или иных действий.), продолжая одной рукой прижимать голову Кэт к своему телу, а второй отправляя сионисток в нокаут. Чуть позже, Джоана поняла, что она была права в данном решении. Ее захватила сумасшедшая волна страсти, и она была готова в охватившем ее экстазе вдавливать голову Кэт все дальше и дальше, давая, ее умелому языку и опытным губам проникать все глубже в ее чувственное юное тело. Наконец она взорвалась вулканом наслаждения, и рывком подняв старшую подругу с колен впилась своими юными и девичьи-нежными губами в соски ее чувственных грудей. А затем их тела переплелись, и они потонули в вихре взаимной страсти. Им никто не мешал — очевидно обитатели второго этажа были уверены в своей безопасности. Когда волна страсти и наслаждения прошла, Джоане и Кэт потребовалось несколько минут, чтобы отдышаться успокоиться и прийти в себя. После этого они продолжили путь по второму этажу, и Кэт продолжила свой рассказ: