Операция "Невозможное" (Лето и осень сорок пятого)

Действуя по принципу «на безрыбье и рак рыба» штабисты предположили, что главной целью русского наступления является не Оснабрюк, а расположенный в сорока километрах от него Мюнстер. Это был важный железнодорожный узел, через который дороги вели к Ганноверу, Бремену и Оснабрюке. После недолгого раздумья фельдмаршал поддержал эту идею, но против неё категорически высказался присутствующий на совещании Черчилль.

— Наступление на Мюнстер — откровенная авантюра. Это понятно даже мне, наполовину военному человеку — Черчилль с презрением посмотрел на стоявших у стола генералов. — Не стоит недооценивать противника, господа. Как все живые люди Сталин может допустить ошибку, но пойти на авантюру, никогда. Смею вас в этом заверить, так как хорошо знаю этого человека. Сталин — прагматик и реалист, и авантюризм слово не из его политического лексикона.

— Если вы так хорошо знаете Сталина, то тогда, может быть, подскажите нам, что означают все эти действия русских? — ехидно спросил премьера генерал Бредлов, учтиво напоминая Черчиллю о его неудачных прогнозах недельной давности. Своими словами генерал хотел смутить премьера, но его порыв канул в небытие. Черчилль не удостоил неудачника инсургента даже взгляда, только презрительно пыхнув в его сторону.

— У меня нет хрустального шара, я не могу читать мысли на расстоянии и мне не известны замыслы противника. Я говорю об этом честно и откровенно. Я не знаю, что задумал Сталин, но чувствую серьезную опасность грозящую нам. Если мы не можем разгадать замысел врага, то его следует разрушить всеми доступными средствами и чем быстрее, тем лучше.

Не торопясь Черчилль вылез из кресла и подошел к висящей на стене карте. Не обращая внимания на стоявшего у карты генерала Вэйлинга, он вперил напряженный взгляд во все те точечки и кружочки, что покрывали карту. Все они для него мало что значили. Все внимание Черчилля привлекла линия разграничения английских войск и армии Рокоссовского. Внезапно глаза его хищно блеснули, прищурились и губы скривились в жесткой гримасе.

— Вы говорили, Гарольд, что самое слабое место русского клина это — Нинбург. Так немедленно нанесите удар по этому месту! — Черчилль властно ткнул зажатой сигарой в карту. — Нанесите удар завтра! Пусть Бакстон ударит по ним всем что имеет! Бросьте против русских канадцев, что прикрывают побережье. Пусть наступают Шернер и Венка. Нельзя сидеть, сложа руки, надо действовать.

— Извините господин премьер министр, но чтобы нанести полноценный удар по войскам Рокоссовского нам нужно как минимум сутки, а лучше двое — возразил Черчиллю генерал Пим, но тот не стал его слушать.

— Рокоссовский попросту не даст вам их! Его танки не будет штурмовать Мюнстер! Они достигли своей точки опоры и теперь постараются сбросить наши войска в море в районе Эдема. Главная цель наступления русских — порты Северного моря.

— У Рокоссовского нет сил для этого. Все, что имел его фронт, он уже выложил без остатка между Эльбой и Везером и мне совсем непонятно за счет чего его ролики докатились до голландской границы. Не удивлюсь, если завтра разведка нам доложат, что это сделали бронетранспортеры с пехотой на борту — не сдавался Пим.

— Из-за нелетной погоды вы целый день понятия не имеет, что конкретно делает Рокоссовский и какими силами он сейчас располагает. Он очень серьезный противник, способный многое сделать за столь небольшой отрезок времени.

— Нам не в чем упрекнуть нашу воздушную разведку, сэр. За все время конфликта наши летчики достойно выполняли свой долг перед Британией — подал голос Бредлов, за что был награжден Черчиллем презрительным взглядом.

— Мне импонирует ваша уверенность в своей правоте, господа. Я очень этому рад. Ведь если все обстоит так как вы говорите, то вам не составит большого труда на деле доказать неправоту моих суждений. Сделайте это, и я немедленно избавлю вас от своего общества. Но сделайте это завтра же!

В комнате повисла напряженная тишина, которую разорвал осевший от волнения голос генерала Пима.

— Простите, сэр, но мы настойчиво рекомендуем начать наступление против русских в обозначенные нами сроки.

— Прекрасно. Я вас понял, генерал, — зло улыбнулся Черчилль, — мы пошли по второму кругу и мне не хочется терять зря время.

— Поймите, сэр! Наступление в указанные вами сроки невозможно! Это все равно, что наносить удар не кулаком, а растопыренными пальцами! — взмолился Пим, но премьер был неумолим.

— Пока вы будите собирать свой кулак, Рокоссовский сбросит канадцев Макмердо в море, а затем примется за вас! И тогда для отражения его наступления нужно будет два, а то и три кулака! Да, начиная это наступление, мы сильно рискуем, но это наш единственный шанс переломить ход сражения за Саксонию и я не хочу его терять!

Не в силах продолжать дискуссию с несговорчивым премьером генералы обратили полные мольбы взгляды на Александера, за которым согласно законам британской армии было последнее слово.