Операция «Перфект»

«Ягуар» они оставили на парковке возле большого универсального магазина. Дайана была необычайно возбуждена – такой Байрон не видел ее с тех пор, как они обнаружили ту улику. Было бы чудесно, говорила она на бегу, если бы им удалось раздобыть для Беверли полный состав игрушечного джаз-оркестра «голливогов» от «Робертсон». Когда швейцар распахнул перед Дайаной стеклянные двери, сразу стали слышны возбужденные голоса посетителей и звуки электрического пианино: музыкант в смокинге демонстрировал новую модель «вурлитцера»[36], показывая, как одним нажатием кнопки можно создавать различные аккомпанементы с помощью ударных и струнных инструментов или, скажем, переложить мелодию в ритме самбы. Это новая эра музыки, говорил он, и кто-то крикнул: «Ага, только не по такой цене!» Покупатели засмеялись.

Байрон шепотом объяснял матери, что им пришлось бы съесть жуткое количество джема и мармелада, чтобы собрать весь оркестр «голливогов», а это может вызвать ненужные подозрения у отца. Взамен он предложил ей просто купить какую-нибудь хорошую мягкую игрушку.

Магазин сиял огнями, отражавшимися от натертого пола, сквозь широкие окна-витрины, выходившие на улицу, лился солнечный свет, посверкивали ювелирные изделия и флаконы с духами. Женщины толпились у прилавков, пробуя духи и подбирая цвет помады. Но покупали очень немногие. Мать Байрона переходила от одного прилавка к другому, постукивая каблучками по мраморному полу, порой она задумчиво барабанила ногтями по той или иной приглянувшейся вещи. Байрон чувствовал, что, если бы не Джеймс, ему никогда больше не захотелось бы ходить в школу. Попав сюда, он словно споткнулся обо что-то запретное, чудесно и сладко пахнущее, вроде картинок в книге «1001 ночь», где были изображены женщины в тончайших одеяниях, едва прикрывавших их нежную плоть. Да, ему очень хотелось, чтобы всегда было вот так – все тревоги позади, а они вдвоем с Дайаной покупают подарки, чтобы жить на свете стало совсем хорошо. В отделе подарков они выбрали синего бархатного барашка в полосатом жилете, к его передним ножкам были пришиты маленькие цимбалы. Барашка им вручили в красивой коробке, перевязанной блестящей синей лентой.

– Тебе не кажется, что и Джини следует что-нибудь купить? – спросила мать.

Байрон предложил «клакеры» с пистонами. «Клакеры» всем нравятся, сказал он. И мать уже полетела к лифту, намереваясь подняться в отдел игрушек, когда он был вынужден остановить ее и объяснить, что «клакеры» – это довольно опасно, и один мальчик чуть глаз себе таким пистоном не выбил. Собственно, об этом ему рассказывал Джеймс.

– Ну, такая игрушка нам, конечно, ни к чему, – согласилась мать. – Тем более у этой девочки, похоже, довольно бурный темперамент. – При этих словах они оба даже чуть-чуть улыбнулись.

– И «прыгунчика» тоже не нужно, – сказал Байрон. – Она до такого может допрыгаться!

Теперь они уже по-настоящему рассмеялись. Они выбрали еще одного барашка – на этот раз с маленькой гитарой. У гитары были даже настоящие струны. Но, когда они стояли в очереди в кассу, Дайане пришла в голову новая идея. Она окликнула одну из продавщиц и, слегка задыхаясь, словно с трудом сдерживая смех, спросила:

– А красные

велосипеды у вас есть?

Она уже вытащила свою чековую книжку и держала ее в руках.

* * *

После магазина мать предложила Байрону перекусить. Время ланча еще не наступило, но есть и впрямь очень хотелось. Дайана выбрала отель в центре города, где Байрон никогда раньше не бывал. Столы там были застелены жесткими белоснежными скатертями, а пол так блестел, что казался ледяным. В воздухе висели клубы дыма и негромкий гул голосов, приборы негромко позвякивали по фарфоровым тарелкам. Официанты двигались совершенно бесшумно, раскладывая ложки, вилки и ножи и на всякий случай протирая абсолютно чистые стаканы. Многие столики пустовали.

– Столик на двоих? – спросил официант, выскальзывая из-за пальмы, росшей в горшке. Темные бачки у него на щеках были похожи на ползущих наискосок шерстяных гусениц, под воротником розовато-лиловой рубашки с гофрированным жабо красовался жесткий галстук-бабочка. Байрон подумал, что когда-нибудь он тоже непременно купит себе такую вот цветную рубашку. Интересно, подумал он, а банкиры могут постоянно носить такие бачки? Или им это только по выходным разрешается?