Операция «Перфект»

На его счастье, музыканты принимаются довольно живо исполнять вариации на тему «I Wish It Could Be Christmas Every Day»[43], так что можно не отвечать, Айлин все равно ничего не услышит. Этот номер у них явно не отрепетирован, и половина музыкантов играет в одном темпе, а половина – в другом. Да и нот многие толком не выучили, так что порой получается полная какофония. У себя в кабинете, в глубине супермаркета, генеральный менеджер, услышав это, подходит к окну и пытается понять, что происходит на нижнем этаже. Она поправляет микрофон и что-то говорит в него. Джим быстро проводит рукой по шее, точно полоснув себя по горлу ножом, только белая борода немного мешает.

– Н-не могу говорить, – поясняет он.

– Ничего удивительного, – говорит Айлин. – У тебя же вся голова этой поганой мишурой обмотана. – Она бросает взгляд в сторону кабинета генерального менеджера, подтягивает поближе тележку на колесиках и уходит. Джим с восхищением смотрит, как ловко она управляется с этой тележкой. Его умиляет, когда она останавливается возле пятнистой пойнсеттии в горшке и внимательно ее изучает. Но тут Айлин вдруг резко поворачивается и корчит страшную рожу какому-то маленькому мальчонке, так что тот аж подпрыгивает от неожиданности, а потом заливается смехом.

На обратном пути Айлин роняет что-то в ведерко Джима. Это одна из его листовок, на ней Айлин поперек текста крупными печатными буквами написала: ЖДУ ТЕБЯ НА ПАРКОВКЕ ПОСЛЕ РАБОТЫ!!!

Эти буквы словно кричат у него в голове. Он изучает щедро поставленные восклицательные знаки и думает, что бы они могли значить. А что, если эта записка – всего лишь шутка?

Глава 5

Полуденный визит

Джеймса очень встревожило известие о двух швах на коленке Джини.

– Нехорошо, – качая головой, сказал он. – Это бросает тень на твою мать.

– Но ведь это случилось не по ее вине!

– Все равно, – возразил Джеймс. – Раз есть реальные свидетельства того, что ею нанесен физический ущерб, дело значительно усложняется. А что, если эта Беверли обратится в полицию?

– Она этого не сделает! Ей моя мама очень нравится. Она сказала, что Дайана – единственный человек, который был к ней по-настоящему добр.

– Но теперь тебе придется смотреть в оба.

– Вообще-то, мы вовсе не собирались снова встречаться с Беверли.

– Да? – Джеймс задумался, как всегда накручивая челку на палец. – В таком случае нам придется устроить еще одно свидание с нею.

* * *

На следующее утро Байрон с матерью, покормив уток, неторопливо брели через луг. Люси еще спала. Дайана перелезла через ограду пруда, чтобы собрать яйца, и теперь у каждого из них было в руках по яйцу, они бережно несли их, стараясь не споткнуться в густой траве. Солнце еще только всходило, и в его низких неярких лучах роса по всему лугу сверкала серебром, хотя земля из-за жары уже успела покрыться твердой потрескавшейся коркой. Из травы на Байрона и Дайану круглыми глазами смотрели ромашки, белыми стайками собравшиеся у подножия холмов, от деревьев к западу тянулись черные тени. В воздухе пахло свежестью и какой-то травой, кажется мятой.

Они немного поболтали – обсудили летние каникулы, которых оба ждали с нетерпением, – и мать предложила Байрону пригласить к ним на чай кого-нибудь из его приятелей.

– По-моему, просто стыд, что Джеймс к нам больше не приходит, – сказала она. – Он, должно быть, уже целый год у нас не был.

– Понимаешь, сейчас все очень заняты. Готовятся к экзамену на стипендию. Сейчас ведь сплошные контрольные. – Байрону не хотелось упоминать о том, что после истории с мостом Джеймсу больше не разрешают у них бывать.

– Друзья – это очень важно. Когда они есть, есть и на кого равняться, и о ком заботиться. У меня когда-то было много друзей, а теперь вот ни одного не осталось.

– Остались! С тобой матери всех наших ребят дружат.

Дайана помолчала, потом все же сказала «ну да», но таким равнодушным тоном, словно в глубине души мнения сына отнюдь не разделяла. Солнце поднималось все выше, отбрасывая яркие полосы света на холмы, которые так и вспыхивали пурпурными, розовыми, зелеными оттенками, – казалось, что эту веселую картинку цветными карандашами нарисовала Люси.

– Но если у меня и не осталось настоящих друзей, то я сама в этом и виновата, – сказала вдруг мать, и дальше они долго шли в полном молчании.

Слова матери очень опечалили Байрона. У него было такое чувство, словно он потерял нечто важное, но даже не заметил, где и когда эту вещь обронил. Он думал о том, как настойчиво Джеймс требовал непременно устроить еще одну встречу Дайаны с Беверли. И о том, что Джеймс однажды рассказывал о магии – когда уверял, что человека можно легко заставить чему-то поверить, показав ему только часть правды и спрятав все остальное. Сердце у него вдруг сильно забилось, и он сказал:

– А может, Беверли могла бы стать тебе другом?

Мать бросила на него непонимающий взгляд. Она, похоже, совсем забыла, кто такая Беверли. И рассмеялась, когда Байрон пояснил, что это «та самая дама с Дигби-роуд».

– Ох нет, вряд ли!

– Но почему? Ты же ей нравишься.