Операция «Перфект»

В отличие от Джеймса, Байрон был мальчиком крупным, крепким и упитанным. Вместе они смотрелись весьма забавно: Джеймс, худенький, бледный, с вечно падающей на глаза челкой и вечно что-то обдумывающий, привычно покусывая при этом губы, и Байрон, рядом со своим щуплым другом казавшийся особенно высоким и сильным. Ему часто приходилось помалкивать и ждать, когда Джеймс закончит свою очередную тираду. Иногда Байрон, сердито оттягивая мягкие складки у себя на талии, спрашивал мать, почему у Джеймса нет таких складок, почему только он, Байрон, уродился таким толстым, и она начинала убеждать его, что и у Джеймса, конечно же, есть такие складки, но Байрон понимал, что она говорит это исключительно по доброте душевной. Его тело всегда было каким-то излишне большим и часто прорывалось сквозь бесконечные пуговицы и шнурки. А отец однажды так прямо и заявил: мальчик страдает излишним весом и чересчур ленив. Мать в таких случаях всегда начинала возражать и уверяла отца, что это детская полнота, которая скоро пройдет. Даже в присутствии Байрона они говорили об этом так, словно его самого рядом нет, что было довольно-таки странно: ведь говорили-то они о том, что его на самом деле слишком много

.

В те доли секунды, что последовали за столкновением, Байрон испытал странное чувство: ему показалось, что внутри не осталось ничего, кроме пустоты. Может, я ранен? – мелькнуло у него в голове. Байрон замер, ожидая, когда мать поймет, что произошло – поймет и пронзительно вскрикнет, поймет и выскочит из машины. Но мать ничего такого не сделала. Байрон надеялся, что девочка вскочит и с плачем бросится прочь от их машины и от шоссе, но этого тоже не произошло. Дайана продолжала неподвижно сидеть за рулем автомобиля, а девочка по-прежнему лежала на обочине под упавшим на нее сверху красным велосипедом и не шевелилась. Затем вдруг, словно какой-то фокусник щелкнул пальцами, все снова пришло в движение. Мать оглянулась через правое плечо и поправила зеркало, Люси спросила, почему они остановились. И только та девочка так и осталась лежать на обочине.

Включив двигатель, Дайана положила руки на руль в точности так, как учил ее муж, и задним ходом выехала на дорогу. Выровняв колеса, она включила первую скорость и осторожно тронулась с места. Байрон просто поверить не мог, что мать преспокойно уезжает, оставив девочку там, где они ее сбили. Только потом он понял: да ведь мать просто не знает, что натворила! Она этого столкновения даже не заметила! Сердце у Байрона вдруг забилось так, что у него даже дыхание перехватило.

– Давай, давай, давай! – вдруг закричал он.

Мать сосредоточенно прикусила губу и, поставив ногу на педаль газа, принялась почему-то опять поправлять зеркало заднего вида, поворачивая его то влево, то вправо…

– Скорей, поехали! – снова закричал Байрон. Господи, им нужно побыстрей уехать отсюда, пока их никто не видит!

Дайана спокойно двинулась дальше по Дигби-роуд, а Байрон все время вертел головой налево и направо или, вытягивая шею, вглядывался в заднее стекло. Он чувствовал – если не поспешить, от этого тумана вскоре ничего не останется! Наконец, они свернули на Хай-стрит и проехали мимо новой закусочной «Уимпи»[7]

. Дети, живущие в микрорайоне Дигби-роуд, темной толпой выстроились на автобусной остановке. На Хай-стрит имелись еще бакалейная и мясная лавки, музыкальный магазин, штаб-квартира местной ячейки партии консерваторов и большой универмаг, где сотрудники в форме полировали витрины и разворачивали над ними полосатые маркизы. Далее следовал отель, у входа в него стоял швейцар в цилиндре и курил, наблюдая за тем, как с подъехавшего грузовичка сгружают свежие цветы. Все дышало покоем, и лишь Байрон был охвачен тревогой и по-прежнему сидел, вцепившись ногтями в сиденье: ему казалось, что вот-вот кто-нибудь выскочит им наперерез и остановит их.

И все-таки ничего подобного не произошло.

Дайана спокойно припарковала автомобиль на обсаженной деревьями улице, где всегда ставили свои машины матери одноклассников Байрона, и вытащила из багажника ранцы детей и их сумки с физкультурной формой. Помогла Байрону и Люси выбраться на тротуар и заперла машину. Люси тут же устремилась вперед. Другие матери приветливо с ними здоровались, спрашивали, как прошел уик-энд. Одна сказала что-то насчет уличных пробок, другая сосредоточенно вытирала бумажной салфеткой школьный ботинок сына. Туман быстро рассеивался. Уже и голубое небо местами проглядывало, и солнечные лучи пятнышками сверкали в листве сикомор, точно крошечные золотистые глаза. А вдали дрожала и переливалась, как море, бледная пустошь, где следы туманной дымки еще цеплялись за вершины холмов.