Операция «Престол»

Если даже Алексей и не поверил полностью Преклонскому, он должен был признать, что доля правды в его рассказе была.

Как была во всех лагерях и зонах неофициальная иерархия.

В верхней части этой иерархии находились начальники, надзиратели и конвоиры.

В отличие от эсэсовцев, охранявших нацистские концлагеря, они не считались представителями высшей расы, поскольку этническое происхождение у них с заключенными часто было общее.

Не были полностью разделена охрана от заключенных и социально.

Некоторые начальники и конвоиры налаживали с заключенными торговые отношения и нередко выпивали с зэками.

В женских лагерях все они сожительствовали с лагерницами.

Объяснялось такое положение куда как просто: больше половины административных работников и работников охраны составляли бывшие заключенные или заключенные.

В то время обычной практикой было переводить хорошо ведущих себя осужденных в охрану, а некоторые поднимались и выше.

И чего в этом отношении стоила карьера только одного Нафталия Френкеля, которого не без основания называли «лесным королём Чёрного моря».

В 1918 году он сошелся с одесским налётчиком Япончиком и стал активным членом его преступного сообщества.

В составе полка, сформированного в 1919 году Япончиком из одесских бандитов, Френкель участвовал в нескольких боях Гражданской войны.

После расформирования полка он вернулся в Одессу, где организовал банду, занимающуюся мошенничеством, вымогательством, похищениями, шантажом.

Вскоре его банда превратилась в крупный подпольный трест, специализирующийся на контрабанде.

В 1923 году он попал под следствие и был приговорён к смертной казни, которую заменили на 10 лет лишения свободы.

Примечательно то, что из всей банды помилован был только один ее главарь.

Френкель отбывал заключение в Соловецком лагере особого назначения.

По ходатайству начальника Управления Соловецких лагерей Ф. И. Эйхманса срок заключения был сокращён вдвое, и в 1927 году Френкель был досрочно освобождён.

Перед ним открылась широкая дорога и привела она, естественно, в ОГПУ.

Карьера сменившего окраску бандита росла как на дрожжах, и в 1941 году генерал Френкель стал начальником Главного управления лагерей железнодорожного строительства НКВД СССР и одновременно заместителем начальника ГУЛАГа.

«От заключённого нам надо взять всё в первые три месяца — а потом он нам не нужен!»

Таков был метод работы бавшего бандита, и не случайно несколько лет спустя Солженицин напишет о нем в «Архипелаге ГУЛАГ»:

«Так впору было бы им выложить на откосах канала шесть фамилий — главных подручных у Сталина и Ягоды, главных надсмотрщиков Беломора, шестерых наёмных убийц, записав за каждым тысяч по тридцать жизней: Фирин — Берман — Френкель — Коган — Раппопорт — Жук».

Показательно и то, что ни один из этих убийц не носил русской фамилии.

Но если зэку сравнительно легко было стать охранником, то верно было и обратное.

И именно работники ГУЛАГа составили немалую часть тех тысяч сотрудников НКВД, что были арестованы в ходе чистки 1937–1938 годов.

Работников лагерной охраны и администрации регулярно наказывали за дезертирство, пьянство, воровство, потерю оружия и за дурное обращение с зэками.

А один работник объяснил свой арест тем, что он «трепанулся самому своему большому корешу про одно бабское дело у начальника».

Но даже этого было по тем временам достаточно для того, чтобы, пословам все того же охранника, «сунуть ему пятак и в общий этап».

И ничего удивительного в таком положении вещей не было.

Лагерные начальники с самого начала имели сравнительно низкий статус, а лагерная администрация в большинстве случаев состояла из проштрафившихся чекистов, приговоренных «за воровство, вымогательство, истязания и прочие проступки».

В 30-е и 40-е годы в ГУЛАГ переводили тех, чьи биографические данные не отвечали требованиям.

ГУЛАГ также становился последним прибежищем для людей неспособных, некомпетентных и пьющих.

По словам видного гулаговского чиновника, «в охрану набирались люди не то, что второго сорта, а последнего, четвертого сорта».

Именно поэтому среди военизированной охраны и «участились случаи нарушений революционной законности, самоубийств, дезертирств, утери и хищения оружия, пьянства и других аморальных проявлений».

И охранники, и начальники чаще всего были «люди очень недалекие».

Даже самые «благонадежные» из тюремщиков — члены партии и кандидаты — в подавляющем большинстве происходили из крестьян и имели минимальное образование в три класса.

Еще хуже образованна была военизированная охрана. Ее составляли те, кто охранял лагерь по периметру, конвоировал зэков на работу, сопровождал их на восток в эшелонах, зачастую имея весьма смутное представление о том, зачем они это делают.

Но нужда в кадрах была такова, что ГУЛАГ не брезговал ни «пьяницами», ни «людьми четвертого сорта» из других подразделений НКВД…

Да и что было Алексею рассказывать о каких-то купленных охранниках, когда у него перед глазами стоял пример ограбленного им Дугина?

Так что все сходилось…

— А теперь, — улыбнулся Евгений, когда приятели выпили по третьей, — сюрприз!