Операция продолжается

Из блиндажа выскочили солдаты. Нашлись охотники немедленно идти в лес разыскивать самолет. Но командир взвода позвонил на огневые позиции артиллеристов, которые стоят в тылу, и те сообщили, что самолет благополучно проплыл дальше. А Кедров не верил: был убежден, что самолет далеко не протянет. И теперь, наверное, выяснилось, что транспортник упал, вот и вызывают его, Дмитрия Кедрова, к генералу, чтоб награду вручить.

Этой ошеломляющей новостью, которую узнал сам от себя, Дмитрий тут же поделился с солдатом-связистом, встретившимся ему на пути. Потом зашел на батарею к минометчикам и, наговорившись вволю о сбитом им самолете и ордене, который он идет получать, зашагал по тропинке на командный пункт батальона.

Было обидно, что нет попутчиков и не с кем потолковать. Тропинка, бежавшая над ручьем, как назло, пустынна.

Но вот, кажется, повезло Кедрову. Навстречу ему шел какой-то ефрейтор — высокий, худой. Шинель висела на нем кое-как, на ногах — ботинки с обмотками, через плечо — автомат. Хоть и незнакомый ефрейтор, но поговорить можно. И вдруг еще издали он крикнул Кедрову:

— Связной?!

— Никак нет, связным не являюсь, — ответил Дмитрий, собираясь уже начать разговор о том, почему служба связного для него не подходит.

— Все равно, — сказал ефрейтор, подойдя вплотную к Кедрову. — Почему писем от солдат не захватил? В штаб же небось идешь? Теперь мне из-за тебя тащить черт знает куда!

Дмитрий растерянно развел руками:

— Не говорили мне о письмах. Вот термос приказали захватить...

— Шляпа! Сам должен знать. Как бы хорошо было: ты принес бы оттуда письма, а я с тобой туда передал бы. Смотри, целая сумка накопилась!

— Не могу я писем в роту взять, потому что в самый штаб дивизии иду. Орден за сбитый самолет получать, — ответил Кедров.

Ефрейтор окинул Кедрова с ног до головы оценивающим взглядом, потом почему-то оглянулся назад и вправо — на кусты.

— А мне, случайно там нет письмеца? — полюбопытствовал Дмитрий.

— Как фамилия?

— Дмитрий Кедров, из Ивановской области.

— Кажется, есть. Отойдем в сторону, где посуше. Дмитрий обрадованно шагнул в сторону, отводя руками от лица упругие ветки чернотала. Из кустов дохнула свежесть, прохлада, в нос ударил горьковатый запах прелой листвы. Под ногами почмокивала пропитавшаяся вешними водами земля. Во всем чувствовалась весна, и поэтому еще радостнее было на душе.

Вдруг шедший впереди Кедрова высокий, сухопарый ефрейтор резко повернулся и молниеносно выбросил вперед сжатую в кулак руку. Тупая боль перехватила дыхание и затуманила сознание Дмитрия Кедрова. Исчез лес, исчезли запахи весны...

Когда Дмитрий пришел в себя, чьи-то крепкие руки волокли его в глубь леса. Он рванулся всем телом и тотчас оказался на земле. На него навалились трое.

— Что вы делаете?! — закричал Кедров, не понимая, что происходит. — Где мой карабин?

Дмитрий почувствовал, что ни карабина на плече, ни термоса за спиной нет.

— Чего коленкой жмешь, дурак?! Больно же! — Дмитрий пытался стряхнуть с себя ефрейтора, худая, острая коленка которого давила его к земле.

Ефрейтор убрал коленку, и Кедрова поставили на ноги, но рук не отпустили.

Кедров оглянулся на двух державших его солдат с нахмуренными, настороженными глазами, на ефрейтора, который, сутулясь, отряхивал свою шинель, на стройного военного в офицерской шинели с двумя кубиками в голубых петлицах.

— Товарищ лейтенант, — обратился Кедров к офицеру. — Что же это получается, почему безобразничают?!

— Заткнись! — крикнул в ответ лейтенант, и Кедров успел рассмотреть его крепкие, большие, чуть желтоватые зубы.

«Вот жеребец!» — некстати подумал Кедров, с недоумением глядя в продолговатое молодое лицо неизвестного офицера. И тут Дмитрий услышал, что офицер заговорил... по-немецки. Он что-то приказал двум державшим Кедрова солдатам, и те проворно скрутили назад его руки.

Дмитрий Кедров почувствовал, как от груди его побежал холодок — вниз, к ногам, и ноги тотчас же одеревенели, и вверх, к голове, и глаза перестали ощущать пространство, шея точно задубела, а в ушах унывно запели колокольчики.

«Так это же фашисты!» — пронеслась мысль, и Дмитрию показалось, что эта мысль возникла не в голове, а прилетела откуда-то извне и, физически ощутимая, ворвалась в душу, железными тисками схватила за сердце.

Вдруг Дмитрий услышал, как четкой дробью ляскают его зубы. Словно издалека, донесся булькающий смех «ефрейтора». По-гусиному вытянув вперед голову на длинной шее, он хохотал над Кедровым.

И страх неожиданно прошел. Смех переодетого фашиста точно отпустил тиски, сжимавшие сердце. Страх улетучился, несмотря на то что Дмитрий со всей отчетливостью понял безвыходность своего положения: он попал в руки проникших к нам в тыл переодетых немецких разведчиков. Бессильной злобой загорелись его глаза. Ему захотелось закричать сейчас на весь лес, закричать так, чтобы услышали в траншеях роты, на командном пункте. Но услышали не только о том, что он, Дмитрий Кедров, попал в беду, а и о том, что здесь находится враг, он рядом и его нужно уничтожить.