Операция "Снег"

— Им-про-ви-зи-ро-вать… — свистящим шепотом сказал его дружок-закадыка Стасик Аверкин, тоже невероятного баскетбольного роста. Это значит — дурака валять… Делай что хочешь!

Он был очень начитанным мальчиком…

— Ага! Идет это, значит, Серый Волк по тропиночке и встречается ему… барон Мюнхаузен…

— И посылает его, конечно, в другую сторону…

— А там Кот в сапогах. Он и говорит…

— Дорогие Бременские музыканты!

— Правильно… Тут, мол, у меня есть ударная установочка…

— Дед бил-бил, не разбил… Баба била-била, не разбила… И вообще как вы относитесь к «Бони М»?!

— Стоп, стоп! — остановила разбушевавшуюся ребячью фантазию режиссерша-постановщица Светлана Яковлевна. — Очень хорошо! Есть много дельных предложений. Разумеется, мы используем музыку и из «Бременских музыкантов», и записи «Бони М», и других ансамблей, а еще — вот такую…

И она сыграла на довольно-таки расстроенном лагерном пианино забавную музыку.

— Это кто? — спросили ее. — АББА, что ли?

— Нет… Это Прокофьев. Музыка к пьесе «Петя и Волк».

— Ладно… — снисходительно сказал Стае. — Годится. Технику я беру на себя.

— А Серый Волк будет петь песенку крокодила Гены! — проворковала второклассница Маша Ильина, которую единогласно утвердили на роль Красной Шапочки.

— Еще чего! — взбеленился будущий Серый Волк. — Я тебе что — чокнутый? С ами песенку придумаем! Мы что, «боников» хуже? Верно, Стас?

И верный Стас согласно мотнул головой.

Начались муки творчества.

На следующий день, самодовольно пыхтя, волнуясь и скрывая авторское тщеславие, Серый Волк предложил песенку собственноручного изготовления:

Я — голодный серый Волк!День и ночь зубами щелк!Я не верю вам совсем,Ам! И съем!

Верный друг Стасик извлек из гитары несколько бурных аккордов.

Он был человеком очень разнообразных дарований…

— Очень хорошо… — похвалила соавторов Светлана Яковлевна. — Главное энергично. На ближайшей репетиции, правда, с этой песенкой произошел некоторый конфуз. Дело в том, что репетиции шли не в клубе, где можно было запереть двери — и все, а так сказать, на открытой сцене, по случаю жаркой погоды. И хотя работу над спектаклем пытались держать в тайне и по близлежащим дорожкам выставили патрули, бдительно перехватывающие лазутчиков из других отрядов, — это помогало мало. Болельщики и доморощенные критики появлялись в самых неож по-пластунски из кустов акации, сваливались с крыши и даже вылезали, все в мусоре и паутине, из-под сцены… сказать, на открытой сцене, по случаю жаркой погоды. И хотя работу над спектаклем пытались открытой сцене, по случаю жаркой погоды. И хотя работу над спектаклем пытались пытались держать в тайне и по близлежащим дорожкам выставили патрули, бдительно перехватывающие лазутчиков из других отрядов, это помогало мало. Болельщики и доморощенные критики появлялись в самых неожиданных местах: выпо бдительно перехватывающие лазутчиков из других отрядов, — это помогало мало. Болельщики и доморощенные критики появлялись в самых неожиданных местах: выползали мало. Болельщики и доморощенные критики появлялись в самых неожиданных местах: выползали местах: выползали по-пластунски из кустов акации, сваливались с крыши и даже вылезали, все в мусоре и паутине, из-под сцены… даже вылезали, все в мусоре и паутине, из-под сцены…

Репетировали песенку Серого Волка. Первая часть куплета нареканий не вызывала. Когда же после слов «зубами щелк» Волк весьма реалистически, крепко и звонко постукал челюстями, — из кустов даже донеслись снисходительные аплодисменты. А Светлана Яковлевна сказала, что это подлинная актерская находка, чем весьма польстила серому Волку…

Но далее следовал такой самокритичный текст:

Я — ужасный серый Волк!Из меня весь вышел толк!

Вот тут-то из-под сцены, из большой щели, словно бы из суфлерской будки, кто-то прокомментировал:

— Ну да! Весь толк вышел, одна бестолочь осталась!

Стражи в пионерских галстуках бесстрашно ринулись в темноту и мрак под сценой, там послышались приглушенные возгласы, возня и сопение, после чего шорох в кустах от постыдно ретировавшегося критика.

— Подумаешь… — сказал Серый Волк.

— Обычная зависть к талантам… — в верхних слоях атмосферы задумчиво проговорил Стас. Да, он был очень развитым мальчиком!

Только кто-то из мелюзги, которую сверху Стасу и разглядеть-то было трудно, не удержался и спросил писклявым голоском, на всякий случай держась подальше:

— Эй, Стас! А какая погода там, наверху?

На некоторое время, чтоб навести должный порядок и дисциплину, репетицию пришлось прервать.

— Итак, Красная Шапочка говорит Серому Волку, — снова начала дирижировать Светлана Яковлевна. — «Я несу своей больной Бабушке корзинку с пирожками и бутылочку молока…»

— А кефир не подойдет? — заинтересованно спросил Саша Воробьев.

— Перестань паясничать, ты, серая птица воробей! — одернули его. Но вот пирожки… Эти выпечные изделия вдруг вызвали неожиданную дискуссию.