Операция "Трест"

Они были прекрасно вооружены. Гранаты, маузеры, браунинги, баллончики с газом. На случай неудачи у каждого была ампула цианистого калия. 6 июня, в 20 часов 50 минут, Ларионов, Мономахов и Соловьев подошли к зданию партийного клуба. Все дальнейшее он достаточно подробно описал в своих мемуарах «Боевая вылазка в СССР»:

«Ответный террор против коммунистической партии» — вот лозунг, наиболее действительный в борьбе с палачами. В ночных кошмарах им, убийцам, ворам, садистам и растлителям духа народного, чудится грядущее возмездие. Хулители имени Бога на земле чуют, что час расплаты не может не прийти. Только действие — твердое, прямое, бьющее прямо в цель — способно положить конец бесчинствующей власти маньяков. И только жертва чистая и святая восстановит честь опозоренной и безмерно поруганной Родины.

И нет иных путей для тех, кто признает наш общий страшный долг крови, залившей родную землю в бесчисленных подвалах. И нет иного действия, кроме боя, хотя бы для этого пришлось биться одному против всех.

Было восемь часов и три четверти. Белый вечер, сырой и теплый, висел над Ленинградом. Звонки трамваев, шаркание человеческих гусениц по панелям, стук собственного сердца — частый и тревожный — вот все, что воспринимало сознание. И еще одно воспринимало ясно и четко, что у подъезда партклуба стоит милиционер, что ворота в проходной двор в соседнем доме заперты на солидный висячий замок, и остается единственный путь бегства — в Кирпичный переулок.

Прошли перед «мильтоном». Он скосил на нас глаза и отвернулся. Выглянули на него из-за угла Кирпичного. О счастье!«Мильтон» неторопливым шагом побрел к Гороховой. Путь, значит — свободен!

— Смотрите, не отставать, —говорю я спутникам, чувствуя, как мой голос звучит отчаянием кавалерийской атаки.

Тяжелая дверь еле поддается. Я знаю наверное, что на этот раз — все будет...

В прихожей полумрак. Товарищ Брекс беседует о чем-то с маленьким черноватым евреем; они оба склонились над какими-то списками. Еврей в чем-то упрекает Брекс, и она, видимо, сильно смущена. Низкая лампа освещает их лица. Прямо перед нами лестница наверх, влево вешалка — мы здесь все знаем.

— Распишитесь, товарищи, и разденьтесь, — кидает торопливо Брекс, показывая на вешалку, и продолжает свое объяснение.

— Федоров, № партбилета 34, — вывожу я неровным почерком. Дима лепит кляксу», Сергей на сей раз не вынимает уже «партийного» билета.

Поднимаемся наверх, идем по коридору, видим в конце коридора зал с буфетной стойкой и далее — вход в коммунистическое общежитие.

Из-за стойки выходит какая-то сухощавая молодая женщина и идет нам навстречу. Я с портфелем подмышкой вежливо расшаркиваюсь:

— Доклад товарища Ширвиндта ?

— Дверь направо.