Операция «Цитадель»

– Вас, штурмбаннфюрер, это пока что не касается. Хотя, кто знает… Тут вот адъютант Родль осчастливил меня речью нашего дорогого Салаши.

– В которой благодарит вас за подаренный трон? – не остался в долгу Хёттль.

– Ну, так далеко его чувства не заходят.

– Прикажу, чтобы Хорти дали возможность послушать его тронную речь. Психологическое давление.

– Для начала позаботьтесь об исключительной охране объекта, Хёттль. Отвечаете лично.

– Отвечаю, хотя убежден, что внутренняя опасность в Венгрии миновала. Власть полностью у нилашистов. Салаши на белом коне. Народ ликует. Вы – гений, Скорцени.

– На моей гениальности внимание можете не акцентировать, – великодушно, в духе присущей ему мрачной иронии, разрешил Скорцени.

– Но вы действительно диверсант-гений.

– Представляете, что произойдет, если вам удастся внушить мне это?

– Но должен же кто-то сказать вам правду. Я иногда думаю: «Дать бы Скорцени чуть больше свободы и власти, и пронесся бы он по Европе, как спасительный смерч».

– Мы и так пройдемся по ней вместе с вами, Хёттль. Ибо так предначертано. Мы пропашем этот мир от океана до океана.

– У меня амбиции умереннее.

– Быть такого не может.

– Когда на вас посыпятся всевозможные награды и повышения, не забудьте о прозябающем в этой дыре штурмбаннфюрере Хёттле.

– Они уже посыпались, Хёттль. Уже, как видишь, посыпались. Однако напоминаний не терплю.

– Но ведь это же по-дружески.

– Так вот, по-дружески, штурмбаннфюрер: поднимите на ноги всю нашу нордическую рать. Обеспечьте скрытость продвижения спецпоезда. «Просветите» весь путь до границы с Германией.

– Этим уже занимаются. Но я прикажу усилить контроль над станциями прохождения поезда.

– В таком случае до встречи в Берлине.

Скорцени положил трубку и оглянулся. У двери застыл Олт. Родль пригласил его специально для того, чтобы, в случае необходимости, под рукой оказался человек, способный перевести откровения нового местного фюрера.

– Вам перевести смысл «тронной речи» господина Салаши? – поинтересовался адъютант.

– Послушайте, Родль, мнение этого правителя по поводу того, что сейчас происходит в Будапеште, меня совершенно не интересует. И избавьте меня от его словесного невоздержания, – кивнул он в сторону приемника. – А вы свободны, Олт. Как и вы, гауптштурмфюрер Родль, – добавил Скорцени, когда адъютант, наконец, выключил приемник.

51

Подойдя к окну, Отто Скорцени в последний раз посмотрел на гору Геллерт, на поседевшие от ранней осенней изморози стены крепости…

Он только что вернулся с церемонии погребения венгерских и германских солдат в общей братской могиле и все еще пребывал в странной, не свойственной ему угрюмости. Но, несмотря на душевную тягостность, он чувствовал себя в эти минуты полководцем, которого сдавшийся в плен гарнизон крепости предательски лишил ощущения истинной победы, ее величественного триумфа.

Обер-диверсант рейха хоть сейчас готов был снова загнать противника в башни и на стены Цитадели, чтобы начать все сначала. Пусть даже окажется, что на сей раз он потерпит поражение.

«Может, дьявол меня расстреляй, действительно взять ее штурмом еще раз?! – грустно улыбнулся про себя Скорцени. – Но тогда уже вместе с Хорти швырнуть к ногам фюрера и Салаши? – разгулялась его шальная фантазия. – И при этом объявить фюрером венгерской нации самого себя. В конце концов, во мне тоже есть немало венгерской крови – это ведь всеми признанный факт!»

– Простите, господин оберштурмбаннфюрер, – вновь возник на пороге адъютант Родль. – Нам пора собираться.

Скорцени не ответил. Он все еще продолжал задумчиво всматриваться в башни будапештской крепости; последней, как подсказывало ему предчувствие, крепости, которой посчастливилось овладеть.

Однако никакого «зова» своей венгерской крови «самый страшный человек империи» не слышал. И не мог слышать, слишком уж заглушал его зов собственной славы.

Единственное, что он по-настоящему ощущал сейчас, так это зов еще не существующей, но уже бессмертной Страны Воинов СС – Франконии. Так что самое время было отправляться то ли в Палестину, то ли в Гималаи, на поиски самой большой святыни Страны СС – чаши Грааля, из которой каждый «посвященный», каждый верный паладин фюрера мог бы испить и свою долю вселенского бессмертия.

Впрочем, кто знает, возможно, эта будапештская Цитадель и была его, Скорцени, личной чашей бессмертия…

Будапешт – Берлин – Одесса2002–2008 гг.