Операция «Цунами» (СИ)

— Да, Ваше Высочество. И не думайте. что я предаю свою страну, моя страна выслала меня из моего мира без права возврата. А предстоящее будущее вашего мира… потери Китая только во Второй Мировой Войне составили свыше двадцати миллионов человек. Больше потеряла только Россия. Китай терял множество жизней из-за револиций, гражданской войны. Голода, бедности, эпидемий… Корея потеряла примерно семь-восемь миллионов в пятидесятых годах следующего века. Я хочу сохранить эти жизни. Для этого надо пустить историю по другому пути, и я хочу помочь вам сделать это. — Принцесса Чжоу торжественно выпрямилась.

— Дайте мне точку опоры… — Я хмыкнул, заинтересованно глядя на сестренку. Ну да, я постепенно начинаю воспринимать ее именно так. Так красиво опустить великих князей, дав им понять, что ставит мыслительные способности дома Романовых крайне низко — это, по крайней мере, талантливо. Причем, если князья обидятся, и начнут пыхтеть и строить препятствия… лучше понять как можно раньше, с кем имеешь дело. По крайней мере, съэкономишь время, нервы и деньги. — Ваши Высочества, товарищ контр-адмирал, если принцесса Чжоу удовлетворила ваше любопытство, то я готов проводить ее в принадлежащие ей покои.

И, получив молчаливый кивок Жилина, я вместе с Линь смылся с этого совещания. Ну их, насижусь еще досыта на подобных сборищах, пока же в моем личном присутствии нет особой необходимости.

— Я не слишком резко? — Негромко спросила девочка. Идя рядом со мной.

— Нет. Ты представляешь мощнейшую в этом мире силу, а по происхождению и крови не уступаешь Романовым. Нормально. Кроме того, завтра я переведу князя Николая в наш мир, он сам, лично сможет прочесть историю своей семьи. И понять. Что ошибок, которые они наворотили, вполне достаточно для некоторого недоверия к мыслительным способностям представителей дома Романовых. О, вот это я загнул…

— Да, общение в высшей аристократией не идет тебе на пользу. — Смешливо фыркнула девчонка. — Старший брат, ты становишься косоязычен и занудлив. Будь проще, и люди к тебе потянутся.

— Конечно, потянутся. Простота, она хуже воровства. — Согласно кивнул я, задумчиво глядя на девочку. — Линь, кстати, ты готова пройтись по мирам?

— А? — В глазах девочки плескалось неверие пополам с восторгом.

— Понимаешь, Линь Йен, те докуметны, что я подписал… я с огромным вниманием отношусь к договорам, и чту свое слово. Но в документах, ни в русских, ни в китайских. Нет ни единого слова о том. Что ты САМА не сможешь прийти в тот, наш мир. А ты сможешь. Когда научишься, если захочешь, естесственно. Ты нашей крови, Линь, я обязательно познакомлю тебя с твоими родственниками. — Улыбнувшись своей фирменнной, клыкастой улыбкой, и сделав глаза зверя, я длинным когтем приподнял отвисшую челюсть девочки. — Принцесса. Не стоит забывать этикет. Собирайся, Линь Йен, княжна Суонь, принцесса Чжоу, моя младшая сестра. Форма одежды — походная. Сейчас пробежимся по местным Тропкам и Стежкам, и познакомлю тебя с двоюродным дедом. И не удивляйся, Элизабет, наша старшая сестрица, пойдет с нами.

Тридцать первое августа тысяча восемьсот девяносто девятого года. Сердобольский уезд Выборской области Великого Княжества Финляндии. Замок фон Жменевых.

Страший из великих князей невесело поглядел на своего старшего сына, с интересом вчитывающегося в какую-то таблицу.

— Николай, оставь свои историю с математикой. Подойди сюда и сядь рядом со мной. — Один ихз высших аристократов империи поставил на стол простую и тяжелую, но вместе с тем очень элегантную кружку из темно-коричневого стекла на стол, и показал сыну кресло напротив. — Что ты думаешь о наследной княжне Чжоу?

— Умница. Вырастет, станет красавицей. — Не стал долго рассуждать Николай Михайлович.

— А что, по твоему мнению, она думает о нас? — Старый князь внимательно поглядел на своего сына.

— Она нас считает в некоторой степени недеестпособными. Я так думаю. Отец, что у нее на это есть очень веские прицмны. И намерен докопаться до этого в мире маршала Язова, куда меня крайне любезно согласился отвести младший барон фон Жменев. — На лице опытного офицера и генерала, не единожды смотревшего в лицо смерти, появилась легкая усмешка.