Операция «Вурдалак»

Здесь состоялась церемония вручения меокдународной Ленинской премии «За укрепление мира между народами» председателю Фронта освобождения Мозамбика (ФРЕЛИМО) президенту Народной Республики Мозамбик Саморе Машелу.

Никифоров включил проигрыватель и поставил пластинку с записью Большого органа рижского Домского собора. Профессор любил органную музыку. Под нее хорошо отдыхалось и хорошо думалось, а сейчас она еще и соответствовала его душевному состоянию.

Год назад Никифорову исполнилось сорок. Он вплотную подошел к тому возрасту, когда мужчина задает себе вопросы: к чему он пришел в середине жизни, что сделал и что еще предстоит сделать?

Карьера? С ней проблем не возникало. Никифоров был одним из ведущих специалистов института, с его мнением считались, к нему прислушивались, в него верили. Но сам он вдруг понял, что перестал верить в свою работу. Он прекрасно видел, чем его открытия грозят человечеству. Вместо пользы и исцеления от многих болезней они приносят только горе, и с этим профессор уже ничего не мог поделать.

Нет, он и раньше все понимал, но лишь холодным умом ученого, а не сердцем. Понастоящему чувствовать и задумываться над этим Никифоров стал лишь последние полгода. Что это — возраст, запоздалая совесть и ответственность перед человечеством или что-то еще?

Семья… До недавнего времени Анатолий Сергеевич считал, что с семьей ему тоже повезло. У него была красивая, любящая и заботливая жена. Правда, Господь не дал ей детей, но им вдвоем и без них было хорошо. Да, было…

Как случилось, что она разлюбила его? Как он смог упустить этот момент?

Никифоров устало провел ладонями по лицу. Он все еще любил ее. Даже после того, как застал в постели с другим. Раньше он думал, что, не дай Бог случится такое, он убьет обоих. Но вот случилось, а он лишь стоял словно вкопанный и смотрел застывшим взглядом, как совершенно чужой мужчина быстро одевается и уходит из квартиры. Как она что-то пытается говорить ему — своему мужу, но не оправдывается, а скорее обвиняет его и вовсе не чувствует вины. А виноват был действительно только он — Никифоров. Он привык, что жена всегда на месте, всегда под боком, и в погоне за научными открытиями, сам того не замечая, забыл про свои супружеские обязанности. Но женщина не может без любви, и если она не находит ее у близкого человека, то находит у далекого. Так оно и вышло.

Оскорбленное мужское самолюбие окончательно добило профессора, и он уже собрался наложить на себя руки, но тут вмешался его приятель — Стас Богомолов.

Подружились они три года назад, когда профессор строил эту дачу. Богомолов работал в институте электриком, и Анатолий Сергеевич предложил ему подхалтурить: сделать в доме электропроводку. У них оказались общие интересы.

Постепенно профессорская дача стала местом отдыха двух семей. Рыбалка, грибы и ягоды, зимой лыжи — все вместе и всегда очень дружно и весело. Жена Богомолова была женщиной хоть и простоватой, но компанейской и тоже быстро сошлась с супругой Никифорова. Все шло так хорошо, пока не стало так плохо.

Никифоров подошел к бару и налил себе рюмку спирта. В институте стояли целые канистры этого зелья, сам профессор редко употреблял его, но сегодня настроение было совсем ни к черту.

После несостоявшегося самоубийства у профессора изменились жизненные приоритеты. Все, что до этого казалось важным и незыблемым, потеряло смысл, а па первый план вышли такие общечеловеческие понятия, как любовь и дружба. Переосмыслил он и саму человеческую жизнь, ее самодостаточность и неповторимость. Теперь профессор хотел только одного — наконец-то исполнить свой истинный долг перед людьми, может быть, свой последний долг.

Богомолов был полностью согласен с профессором и предложил ему выход из сложившейся тупиковой ситуации. Теперь Никифорову необходимо было решить: либо принять предложение друга, либо пойти своим путем. Но, опять-таки, каким путем? В итоге же все возвращалось к одному — к варианту Богомолова.

Еще год назад от одних только мыслей об этом, от одних только намеков со стороны профессор опрометью бросился бы к особисту. Но, как оказалось, все меняется, и взгляды тоже. То, что тогда считалось предательством, теперь было долгом перед людьми, и наоборот…

Затрещал телефон, отрывая Анатолия Сергеевича от мрачных мыслей. Звонил Стас.

— Привет, старик. Как ты? Сегодня не смог тебя увидеть — послали на объект.

— Нормально, спасибо.

— Как насчет завтра, не отменяется?

— Нет, нет, я жду вас.

— Вера не приедет: у нее сменщица заболела и просила подменить. Так что будем только мы вдвоем.

— Понял. Жду тебя.

Никифоров положил трубку. Почему-то он так и думал, что Стае должен приехать один. Значит, он что-то выяснил по поводу их общего вопроса, и завтра предстоит важный разговор.