Опергруппа в деревне

Я не отвечал, он всё равно больше сам с собой разговаривает. А письмишко это мне удалось у государя выпросить, вот оно, в планшетке. Кстати, редкий экземпляр, я такие коллекционирую — невинная просьба повидать сыночка художественно подкреплена дюжиной однообразнейших материнских угроз типа: «вот ужо помру... годы-то давно не те... глазыньки слепнут, ушки глохнут, ноженьки тож туды ж нехожалые... сгину смертью безвременной... могилка заброшенная... сухой травонькой прорасту, а тебя, царя-батюшку, молить буду — пусти сыноньку во деревню, хоть на денёк, а ежели сыскной воевода зело лютовать будет, так ему укорот дай, чтоб к слезам материнским впредь уважение имел...» Ей-богу, я даже подумал сначала, что это ей наш дьяк надиктовывал, до того стиль похож...

— А вона уже за лесочком и дымки приветственные видны! Небось мамка баньку топит, пироги печёт, гусей-курочек жарит, нас полным столом дожидаючись. Не кручинься, маменька! Скачет-едет в сельцо родимое бывший Митька беспутный, а ныне — самый что ни есть наипервейший милиционер!..

Каюсь... Мне стоило бы ещё тогда обратить внимание на его болтовню и потребовать разворота кобылы назад. Увы, не успел... Но уважительные причины у меня тоже были, потому что, внезапно выскочив из кустов, дорогу нам преградили два рослых молодца, одинаковых с лица! В руках у каждого покачивался дрын из двадцатилетней берёзы, а глаза такие озорные-озорные...

— Станови телегу! — почти в один голос по требовали парни.

Я молча приложил палец к губам, указывая на спящую бабулю. Близнецы понятливо кивнули, но преступные действия всё же продолжили, тормознув нашу кобылу под уздцы.

— Это ктой-то тут по нашим-то дорогам ездит, а дани-подати-то и не плачиват? — строгим таким, но умеренной громкости голосом предложил выяснить один.

Вообще-то в телеге под соломой лежала длиннющая стрелецкая пищаль, но чего доставать эту дуру, если у нас свой младший сотрудник есть?

— Деревня необразованная, — виновато обернулся ко мне Митяй, — на печи сидят, лаптем щи хлебают, форму милицейскую отродясь не видели. Не извольте беспокоиться, Никита Иванович, я уж с ними по-свойски, на уровне профилактики, без вызова в отделение побеседую.

— Тихо, вежливо и корректно, — напомнил я. — Нехорошо будет возвращаться к маменьке на заслуженный отдых с синяками в пол-лица.

— Поберегусь, — обещался он и, спрыгнув с телеги, прямо на моих глазах, без всякого предупреждения врезал ближайшему молодцу кулаком в ухо!

Всё, профилактика началась — первый правонарушитель отлетел в кусты...

— Ой, а и кто ж энто такой быстрый будет? Никак Митька-беспутный объявилси, — спокойно поинтересовался его братец, пытаясь огреть дубьём нашего младшего сотрудника. Митяй легко увернулся и подсмотренным у меня приёмом дзюдо отправил второго умника в другие кусты, на противоположную сторону дороги.

— Был беспутный, да весь вышел! Ныне — «милицейский чин» моё прозвание, да так, чтоб с отчеством...

К моему немалому удивлению, первый верзила вышел за очередной порцией своими ногами. Ухо у него было красное, но выражение лица спокойное и гостеприимное, как у трансформаторной будки.

— Чёй-то меня комарик-то в ушко куснул, али, может, и мушка-то какая сослепу тыкнулась... Милицейский, говоришь-то, а не врёшь ли, часом, соседушка?

Митя честно отметил болтуна и по второму уху...

— Соседушка? — с телеги поинтересовался я. — Мить, ты их знаешь, что ли?

— А то, — на мгновение откликнулся он, дав плюху другому братцу. — Наши олухи, деревенские, сызмальства шалостями известные — Прошка да Ерошка! Два близнеца, как из одного яй...

Тут он отвлёкся и сам словил берёзовым бревном в лоб. Треск раздался... Как вы поняли, пересушенная древесина не выдержала столкновения. Наш герой лукошкинских баталий искренне обиделся и начал валять близняшек всерьёз. Яга, проснувшись, приоткрыла один глаз:

— Всё ли под контролем, Никитушка?

— Всё-всё, бабуль... Спите, Митька уже одного под пнём закопал, второго кобчиком об ёлку стучит. Так что скоро поедем...

— И то дело, вздремну-ка я, старая. — Бабка повернулась на другой бок и через мгновение сладко сопела по-прежнему.

Митяй подбежал буквально через минуту, оба здоровяка-братца за ним следом.

— Никита Иванович, можем трогаться! Воспитательная деятельность на уровне проведена, местное население ждёт. А ребят маменька моя послала, до вечера нас по дороге встретить да шуткой какой развлечь...

— Ну я так и понял. Поехали?

Мне не хотелось лишний раз говорить, что деревню я не люблю, что шутки у них дубовые, чувство юмора недоразвитое, а на топлёном молоке с пенками я лично загнусь уже к вечеру. Впрочем, вечер заслуживал отдельного описания...

* * *