Опергруппа в деревне

По моему кивку в окошко Маняша быстро высвободила корову и, легко скрутив воспрянувшего было австрияка, практически на вытянутых руках внесла его в избу. У задержанного хватило ума не лезть в открытую драку, думаю, после дела об отстреле невест у него есть некий кармический долг перед женщинами, и они это чувствуют.

— Вот злодей преступный. — Кузнецова дочка сурово плюхнула Борра на скамью напротив нашего стола. — Руку ему сразу заломать за стрельбу несанкционированную али после допросу?

— Митькина школа, — переглянулись мы с бабулей. — Спасибо, Манечка, подожди в сенях. Да, придут наши, пусть ждут, к нам никого не пускай.

— А с энтим баловником ещё папенька мой хотел насчёт выстрелов перебеседовать...

— Не проблема, — охотно согласился я, отметив мгновенную бледность австрийца. Судя по всему, он знал кузнеца и догадывался, чего от него ожидать за «баловство»...

Довольная девица вымелась вон, а мы уставились на задержанного. Молчаливый поединок взглядов длился минуты две и не окончился ничем. В том смысле, что раскаяния или стыда мы у пленника не отметили. Более того...

— Как гражданин суверенного государства я требую немедленно доставить меня в столицу, предоставить адвоката и настаиваю на передаче функций обвинения европейскому суду. Например, в Гааге...

— Ещё что-нибудь? — Я произвёл соответствующую запись, развернув на столе планшетку. Алекс Борр сделал неправильные выводы, устроился повальяжнее, закинув ногу на ногу, и продолжил:

— Мы с вами оба профессионалы, не так ли? А значит, понимаем, что эпоха дремучего русского варварства отходит в прошлое. Что бы я ни сделал в этой глухой провинции, это уже невозможно скрыть от вашего прогрессивного шаря. Вы не имеете права держать меня здесь, применять пытки, запугивать вашей страшной сибирской каторгой. Более того, в ваших интересах (как и в интересах всей вашей страны!) сделать суд надо мной достоянием международного сообщества. Надеюсь, что доказательная база подготовлена вашим отделением на серьёзном уровне?

— Никитушка, — тихо подала голос Яга, — а ить и впрямь с протоколами да уликами у нас туговато выходит. Он ведь попросту время тянет, ждёт, когда защитница евонная во всей красе из кургана солёного выйдет. Тогда уж ни кому не до суда будет...

— Логично, — ровно подтвердил я и попросил: — Превратите его во что-нибудь, пожалуйста.

И у австрийца, и у нашей эксперт-криминалистки одинаково округлились глаза. Пришлось пояснить:

— Гражданин Борр прав, он — иностранец, у нас запрещены пытки, ему положен адвокат, и с доказательствами ещё много бумажной возни. Превратите его в полено, временно, пусть полежит до суда. Тока предупредите домового, чтоб не брал его из поленницы. Хотя-а...

— Вы не... не посмеете! Я буду жалова... а-а-а-а! — Под пристальным взглядом Яги левая нога орущего преступника начала быстро превращаться в неструганую берёзовую чурку.

— На вашем месте я бы поспешил оформить явку с повинной. Бабушка, он успеет написать?

— Поздно! — сделала злое лицо наша добрейшей души сотрудница. — И ты, участковый, не лезь, он в меня стрелял? Стрелял! Теперича и я из него лучины нащиплю... А то, что останется, пущай в суде свою безвинность доказывает.

— Но при восстановлении он может лишиться каких-то частей тела! — продолжал настаивать я, стараясь перекрыть истошный визг мерзавца. Бабка в ответ лишь пожала плечиком:

— Ну, уха не будет али пальца одного... второго... третьего. И без того жить можно! А ежели чего иного недосчитается, так ему в тюрьме европейской, небось тоже не детишек плодить...

* * *

Как вы понимаете, Алекс Борр давал признательные показания уже на второй минуте. Причём так резво, что я едва успевал записывать. Большую часть мы знали и сами, но кое-какие моменты он нам прояснил. Первое и главное — никакого особого договора с Каргой у него не было. Всё, что нам плёл на эту тему Кощей, оказалось ложью! Весь план возвращения к жизни бывшей супруги был продуман и инспирирован именно гражданином Бессмертным. Он лично нанял Борра, дал ему все указания, распределил роли и дёргал за ниточки, беспечно устроившись у себя на Лысой горе. Австриец, в недалёкой жажде мести, бегал по его указке, нанимал братьев Бурьяновых, стращал Шмулинсона, стрелял в нас, но сам даже не представлял, кого именно он намерен выпустить в мир. Когда близнецы пропали, Борр, скрывавшийся в подвале их же избы, запаниковал, но ворон, регулярно навещавший его, убедил, что бояться нечего, Хозяин контролирует ситуацию. В этом смысле Кощей успешно провёл нас всех...

— Это были мои чистосердечные признания! Вы обещали! Вы...

— Расколдуйте его, — отложив карандаш, попросил я. Бабка сделала кислую мину. — Он пойдёт с нами на Проклятую гору. Пусть хоть посмотрит напоследок, подо что подписывался.

— А может, всё ж таки в полено? Бросили в телегу, оно ить хлеба не просит. А энтот ещё с побегом чего удумает... Нет? Ну дык давай хоть ногу деревянную ему покудова оставим! Не всё мне одной на своей костяной скрипеть.