Опять ягодка

«Нет, никуда ты от меня сегодня не денешься, – думал Стефан, плотоядно наблюдая за тем, как она тщательно вытирает рот бумажной салфеткой, которую вслед за тем складывает вчетверо и аккуратно кладет рядом с тарелкой. – Уж как же я тебя сегодня оттрахаю!» – заводил он себя заранее. Уже глагол «отлюбить» на повестке дня не стоял, весь этот Версаль был совсем ни к чему в той акции, которую он планировал. Нет! Только грубое, животное, почти насилие, самец и самка – только так!

Кася, будучи девушкой чуткой, уловила в его глазах нечто новое, а именно – растущее желание. Женская интуиция подсказывала ей перспективы грядущего вечера, но это ее почему-то не пугало, а напротив – заманивало, разжигало, возбуждало. А перспектива была вполне определенная, подсказанная интуицией еще в родимой Сызрани. Решение зрело. Оно было подспудным, скрытным, но вполне допускалось, что в Москве ее ожидает потеря девичьей чести, то есть переход в статус женщины. Потерять девичью честь хотелось уже давно, это дело, прямо скажем, затянулось, а уже было пора, и Стефан для первого опыта очень даже подходил. Кася надеялась, что все будет небольно, красиво и нежно, и последующая память о первом контакте ничем не будет оскорблена. А Стефан к моменту выхода из ресторана уже сообразил, – куда они могут поехать. Был у него приятель, Леха Набоков, веселый такой прохвост, который даже внешне походил на клоуна Олега Попова или на гоголевского Ноздрева, как мы его себе представляем. Леха жил на Арбате и имел там две комнаты в коммунальной квартире с одним соседом, который его побаивался и вел себя тихо, не мешал. Леха был личностью довольно мутной и таинственной. А врать умел настолько убедительно, энергично и талантливо, с такой фантазией и яркими деталями, что его собеседникам даже в голову не приходило заподозрить в Лехе обыкновенного болтуна, потому что он был как раз трепачом необыкновенным, виртуозом в своем роде, и его хотелось слушать. И слушатель только намного позднее понимал, что каким-то образом поддался гипнозу его красноречия и сам себе удивлялся: как он мог поверить в тот бред, который Леха преподнес ему как сенсационную правду. Например, что он был пятикратным чемпионом СССР по парусному спорту. На эту туфту и Стефан однажды попался во время совместного обеда, когда в ход пошла вторая бутылка водки. Тогда Леха небрежно, вскользь, якобы не придавая сказанному никакого значения, открыл Стефану малоизвестный факт своей биографии.

– То есть?! – протрезвел на мгновение потрясенный Стефан. – Как это пятикратный? Ты что же, пять лет выигрывал чемпионат страны? Да ты что? Я бы и в Болгарии об этом знал. И все бы знали. В какие годы? Врешь, наверное… – сомневался болгарин, проживший наибольшую часть жизни не у себя на родине, а в Москве.

– Не веришь, дурачок, так я тебе объясню. В парусном спорте несколько классов яхт, чтоб ты знал. «Торнадо», «Финн» и так далее. Вот три года на разных яхтах я и ходил, понял! Или, как сказали бы вы, сухопутные крысы, – «плавал». У нас говорят – «ходил». У нас, яхтсменов! Теперь усвоил?

Стефан усвоил, но ненадолго. Все рассказанное о своем спортивном прошлом, однако, не помешало мнимому чемпиону опозорить себя перед Стефаном и его подругой и перед членами Рижского яхт-клуба. Леха в прошлом году приезжал на отдых в Латвию. Тогда же, когда туда приехал и Стефан с очередной «невестой».

Рига в нашем рассказе играет важную роль и для Каси, и, как мы увидим впоследствии, для Семена. Что же касается второстепенных персонажей, то и они каким-то образом в нужное время оказывались в этой географической точке, тем самым облегчая рассказчику задачу искать другое подходящее место действия. «Зачем далеко ходить, возьмем Китай», – говорил подчиненным один номенклатурный работник, когда хотел привести какой-нибудь живой пример. Так и здесь – к чему искать что-то другое, если есть Латвия, тем более что именно там все и происходило и является в основном чистой правдой.