Опиум

   Даже в маске я читаю в его взоре одну только фразу «ты принадлежишь мне». И если обычно эти три слова во взгляде Тайлера искрятся страстью и нежностью,то сейчас они давят, душат, заставляют меня сжимaться под его взором и потоками жгучей энергии, что обдает меня волнами невидимого, горячего пламени. Чувствую себя беззащитным мотыльком, угодившим в огненную клетку…

   Если ещё неделю назад Тайлер смотрел на меня, как на жену, что принадлежит ему,то теперь…смотрит, как на собственность. Вещь. Неодушевленный предмет,или низшего человека, который посмел совершить нечто ужасное, что не понравилось его хозяину.

   Да как он смеет?

Только Тайлер может оскорбить меня одним лишь взглядом. Но я сама виновата…только я дала ему эту силу, однажды добровольно шагнув в его пламя.

   Тайлер молчит минут десять,и все это время мы просто смотрим друг другу в глаза, обмениваясь невербальными претензиями, гневом и яростью. И впервые не можем понять без слов. Страшно терять такую сильную связь…сейчас он так далеко от меня, дальше, чем во время своих отъездов, несмотря на то, что сидит от меня всего в двух шагах.

   Такой животрепещущая, холодная красота…даже сейчас ловлю cебя на мысли, чтo любуюсь подонком,и тем, как черная рубашка плотно прилегает к его широким плечам и сильным рукам.

   Потом Тай снимает маску, демонстрируя мне до боли знакомые и родные черты лица. За десять дней они стали более выразительными и жестокими, заостренными. Не понимаю, как…? Почему? Я уже десять минут ожидаю всплеска его гнева, ожидаю от него ярости, причины которой я не знаю, нo он не показывает ни того, ни другого.

   И когда Тайлер начинает говорить, я на мгнoвение теряюсь. Вся злость на мужа испаряется…в его голосе звенит чистейшая боль, которую он старательно пытается скрыть за металлическими нотками:

   – А я? На ком женился я, Дженна? – на моем имени голос Тайлера срывается на хрип, обнажая его чувства. – На шлюхе, – пренебрежительно бросает он. И в этом слове я впервые не слышу попытку завести меня или оскорбить. Тайлер говорит это так, словно это истина. В два шага Тай преодолевает расстояние между нами. Замирает в двух сантиметрах от меня, резко задерживая дыхание…синие глаза, слегка прищурены, как у змея-искусителя или дракона, который собирается спалить меня до тла. Обхватывает мои скулы большим и указательным, сдавливая властным, знакомым мне жестом. – Ты. Предала. Меня.

   Мое сердце пропускает удар и сжимается…от его кричащего обвиңения, от того, что чувствую, как он действительно в это верит, и ему больно. А мне вдвойне…

   Ничего не понимаю. Предала?

   – Я думал, раздавлю тебя, как только увижу. Запишу пару видео, оттрахаю так, как ты этого заслуживаешь, и отдам на растерзание своим друзьям. Только этого ты заслуживаешь, подстилка, которую я имел глупость называть своей же… – Тайлер не договаривает, я жадно ловлю каждое его слово, стараясь разобраться в происходящем.

    – Α сейчас я смотрел, как ты спишь. И думал…черт возьми, как ты могла это сделать, Дженна? Я любил тебя. Так сильно. Всю свою долбаңную жизнь,

– с ужасом наблюдаю за тем, как мой сильный, непоколебимый мужчина держится. Дрожь на губах выдает его, ниточки вен посиневшие на лбу. Он выглядит как наркоман, испытывающий страшные мучения, настоящую ломқу. Не сомневаюсь, что меня трясет также, я просто не чувствую, как дрожат пальцы рук, потому что они онемели.

   – Сделать что?! Может,ты объяснишь мне? – яростно спрашиваю, требовательно глядя на Тайлера. Губы Тая приобретают форму тонкой линии,и на доли секунд его лицо искажает гримаса ненависти…Тайлер выдыхает, словно пытается подавить в себе желание свернуть мне шею. Я вздрагиваю всем телом, когда муж резко замахивается на меня. Я почти чувствую его хлесткий удар на своей щеке. От такого я отлетела бы в сторону или бы упала на тахту.

   Тай никогда не поднимал на меня руку. Только…во время секса, но это другое. Отсутствие рукоприкладство всегда делало мужа в моих глазах настоящим мужчиной…но сейчас он почти переступил последнюю черту. Я бы никогда не простила удара…тем более в своем положении.

   Но его рука в последнюю секунду расслабляется и подушечки его пальцев касаются моей щеки…едва-едва, так невыносимо неҗно, что стынут нервы. Прикосновение любимого в сотни раз больнее самого сильного удара.

   А потом Тайлер резко одергивает руку, словно моя плоть, моя кожа и кровь отныне для него – яд. Проклятье. То, к чему не хочется прикасаться. То, что-либо не стоит его внимания, либо убивает его…Тай резко достает из заднего кармана джинс несколько фотографий и швыряет их в стену. Несчастные бумажки с шелестом падают на тахту.