Опиум

Альберт нежно взял ее за руку. Она, краснея, взглянула ему в глаза. Видимо, ему очень хотелось, чтобы его взгляд в этот момент пылал и метал молнии в нежное сердце Оливии -- она заметила это по его выражению лица.

-- Почему ты так на меня смотришь? -- запинаясь спросила она.

-- Как это "так"?

Она выдержала паузу, опустив томные ресницы.

-- Слишком откровенно...

-- Почему же слишком? Наверное, у меня такой уж взгляд... Особенно когда я смотрю на тебя.

-- Что ты этим хочешь сказать?

-- То, что ты мне очень нравишься, то, что ты -- самая красивая и самая милая из всех девушек, которых я когда-нибудь встречал.

Оливия подняла на него недоверчиво-влюбленный взгляд своих красивых голубых глаз.

-- Ты смеешься? Ты хочешь меня помучить?..-- она хотела сегодня вытянуть из него весь его набор стандартных фраз и насладиться затем картиной, как он будет искать, что бы ему сказать, когда она прекратит разыгрывать эту комедию.

Он с трепетом сжал ее руку.

-- Зачем ты так говоришь?! Ты же видишь по глазам, что я не вру...-- он метнул на нее еще один пылкий взгляд,-- Я не понимаю, как я мог так обмануться тогда, при нашей первой встрече!.. Ты теперь, наверное, уже никогда после этого мне не поверишь...

-- Почему же...

Их взгляды встретились, зачарованно остановившись друг на друге.

-- Ты, правда, так думаешь?..

-- Правда...

Его рука гладила ее руку.

-- Оливия, знаешь, чего бы мне сейчас хотелось больше всего?

Нет, подумала она, он никогда не посмотрит, как Ричард и не скажет, как именно он хочет меня сейчас трахнуть... Ему не дано органично соединить воедино фразу "Ты мне веришь?" с фразой "Почему бы мне не поиметь тебя, пока ты не догадалась", как это делал Ричард, соблазняя... Его удел -- быть жалким лекарством от ран, нанесенных девятнадцатилетним мальчиком...

Она, вновь слегка краснея, опустила глаза.

-- Чего же? -- еле слышно спросила она.

-- Позволь мне тебя поцеловать...

Это "позволь мне" добило ее окончательно. "Все, пошлая элегия превращается в пародию,"-- подумала Оливия, хитро улыбаясь про себя.

-- Позволяю...-- ответила она, но так мило и нежно, что Альберту и в голову не пришло задуматься над сутью происходящего диалога.

x x x

Они вошли в темный холл и большое зеркало смутно отразило их светлые фигуры внутри своей мутной бездны. Альберт щелкнул зажигалкой, зажигая две восковые свечи в его массивной бронзовой раме -- холл осветился бледным светом.

Оливия, слегка приподняв подбородок и взглянув на себя в зеркало, даже поразилась нежной и поэтичной одухотворенности своего прекрасного лица.

Сейчас ей даже не было больно видеть рядом со своим отражением отражение Альберта, пожирающего ее глазами -- ей было все равно -- более того, в ней даже просыпалось, некое подобие "жажды крови".

Альберт обнял ее за плечи, страстно прижимая к себе.

-- Мы с тобой смотримся, не правда ли? -- спросил он,-- Женщина в белом и мужчина в белом.

-- Пошленький сюжет из сказки про Золушку.

-- Которая встретила своего принца?

-- Нет, чужого,-- Оливия посмотрела на него невинными глазами,-- и побоялась убить своего, чтобы стать свободной.

-- Что? -- он недоуменно сдвинул брови, бросив на нее ошарашенный взгляд.

-- А может быть, она еще и решится.-- добавила Оливия; ее глаза были словно воплощенная детская

наивность,-- по крайней мере, она к этому вполне готова...

-- Шутка? -- осведомился Альберт после напряженной паузы, натянуто улыбнувшись.

-- Конечно,-- улыбнулась она в ответ, сверкнув ледяным взглядом своих холодных голубых глаз.

Они рассмеялись.

Альберт привлек ее к себе, страстно целуя в губы.

-- Знаешь,-- произнес он,-- в тебе есть что-то дьявольское, что-то сквозящее через эту детскую невинность внешнего вида...

-- И поведения?

-- Тебе смешно?

-- Ну почему же... Странно, что же во мне может быть "дьявольское"? В девочке, у которой умерли родители...

-- Прости...-- он опустил глаза.

-- Так ответь же!..

-- Я даже не знаю, как сказать... Иногда в твоих словах проскальзывает что-то, заставляющее искать двусмысленности. И очень озадачивает, когда их не находишь, еще раз потом глянув в твои глаза.

Оливия усмехнулась про себя -- она считала, что говорит практически открытым текстом, хотя, с другой стороны, Альберт мог и не понимать -- он не знал ее языка, не знал даже всех тех стандартных подтекстов, которые она и Ричард употребляли постоянно и которые для нее уже стали чем-то вполне обыденным и однозначным. Однако она придерживалась другого мнения -- ей нравилось думать, что Альберт просто туповат для этого.

-- Ты шутишь так, как будто только эти шутки и есть зашифрованная правда о тебе... Ты сейчас и ты -- та, которая была при первой нашей встрече -- две разные женщины. Я смотрю на тебя и не верю, что ты можешь быть с каким-то подтекстом, но у меня из головы не идет та твоя язвительность, те твои взгляды...

-- Брось,-- она положила руки ему на плечи,-- тебе приснилось.

-- А на самом деле -- белая и пушистая? -- улыбнулся он.

-- Что-то вроде этого.