Оплачено сполна (СИ)

Они действительно сидели почти до рассвета, Триш успела уснуть, а когда проснулась, обнаружила, что окно закрыто, а сама она укрыта чужой мантией, пахнущей мужским парфюмом. Стало легче.

А Финниган спал рядом, на таком же нелепо трансфигурированном кресле.

Но он кое в чем соврал - по Хогвартсу не поползли слухи ни о ней, ни о его загадочной девушке.

«Кажется, хогвартский красавчик может быть совершенно другим человеком», - думала Триш, провожаемая Финниганом до гостиной в шестом часу утра.

****

Джинни кралась по коридору, едва дыша. Сердце прыгало так, будто пыталось достучаться до мира. Ладони были совершенно мокрыми, и девушка обтирала их о свитер.

Шаги пошли дальше. Удивительно, что Гарри совсем не заметил ее. Она собиралась поговорить с ним, что-нибудь выяснить - надо было говорить что-то АД, к тому же, он казался таким близким, как никогда. Она нужна ему, - вот что он сказал. Значит, пора серьезно поговорить.

Но оказалось, он шел не в кабинет директора, а к Подземельям. Хотел проверить Ханну и Симуса? Нет. В Джинни всколыхнулось злорадство - посмотрите-ка, Малфой! Наверняка ждет, как бы выйти и замыслить каверзу, и письмо какое-нибудь с собой, конечно, есть. Гарри об этом сказали, и он идет разобраться сам. Иначе Гарри Поттер поступить не мог.

Поттер отослал гриффиндорцев и что-то сказал Малфою, она так и не услышала, слишком далеко пришлось стоять, но рожа того не была довольной. Конечно, ему предстоял допрос, и Джинни стало любопытно, что же хочет выбить из него Гарри, что он узнал. Вот сейчас какое-нибудь заклинание…

Но Малфой пошел сам, совершенно добровольно, направившись в класс Чар. Шел он независимо, впереди, словно это была его идея. Подозрения падали на душу Джинни пепельным дождем, хотя пожарища еще не было.

Внутри похолодело; что-то подсказывало ей, что не стоит идти. Но Джинни была не робкого десятка и никогда не трусила. Гарри не мог быть предателем, передающим Малфою сведения. Такого просто быть не могло. Гарри Поттер, которого она знала, - не мог.

Знакомая дверь была всего в двух метрах. Джинни закусила губу. Подойти и посмотреть оказалось еще сложнее, чем она думала. Подглядывать. Как гнусно. Только что же было делать? В глубине души ей почему-то захотелось, чтобы сейчас же здесь появился хозяин кабинета, разогнал их, и никто никогда не узнал, о чем они там говорят.

Ладошки стали совсем мокрыми и холодными, из пустого класса ничего не доносилось. Джинни судорожно отерла пальцы. Заглушка. Он не мог делать что-то предосудительного, там просто допрос! Бежать? Бежать нельзя. Там просто допрос, просто выяснение сведений, да это же Малфой. Малфой - гнусный хорек, вечно что-то скрывающий, Гарри всегда его ненавидел. Как она могла думать про это что-то плохое?

Успокоившись на этом, она все-таки подошла.

Ничего не слышно. Как открыть? Посмотреть в скважину?

Она с трудом выдохнула и толкнула бесшумно приоткрывшуюся дверь. Вот и Гарри, расхаживающий взад-вперед, наверняка допрашивает, как все просто. Малфой лежал на подушках, выглядел усталым и задумчивым. Все вроде бы так… И что-то не так.

Внутренний голос кричал: беги, уходи, проще не думать и остановиться на этом! Просто очередные разборки – у Гарри не может быть иных дел с Малфоем.

Внезапно Гарри упал на колени, приблизившись к Малфою. Наверняка выговаривал что-то, конечно, угрожал, подавлял… Беззвучие угнетало и спасало ее. Она искала поясняющих жестов, судорожно, почему-то не испытывая облегчения. Гарри отодвинулся куда-то вбок (зачем?), и стало видно лицо мерзкого хорька.

Напряженное. Тяжело дышащее. Изломанное в гримасе… в гримасе…

Наслаждения.

Словно подтверждая упавшую гильотиной мысль, Гарри потянулся к тонким малфоевским губам, впиваясь в них уверенным поцелуем, и ему с готовностью ответили.

Джинни затрясло. Все ее существо сопротивлялось правде. Разум спешно искал какие-то оправдания, захлебываясь в эмоциях, в горе, в отчаянии, в слезах, которые почему-то никак не могут выйти.

Гарри Поттер - не мог.

Заглушка начала потрескивать и давать слабину. Это магия самой Джинни стихийно ломала его, пронизывая иголками, делая решетом.

- Зачем ты вернулся?

- Так надо.

- Этого мало.

- Я обещал помочь.

- Это по-гриффиндорски.

Слова выходили на одном дыхании, прерываясь поцелуями. Глаза Гарри смотрели испытующе, Малфоя - прикрыты.

- Ты знаешь ответ.

- Скажи вслух. Я хочу вслух.

- Не в этой жизни.

Джинни не смогла больше этого видеть. Все и так было понятно.

Шаг перерос в бег. Боль – в злость. Обожание – в ненависть. Жажда обладать – в жажду мести. И только болезненная, дрожащая, как собака при виде хозяина любовь осталась прежней.

Потому что Гарри Поттер – мог.

Она любила его, сколько помнила. С первого взгляда маленькой девочки на взъерошенного мальчика с растерянной улыбкой. С первого его «Привет, Джинни», брошенного мимолетно. Она замирала в статую, терялась, боялась, не могла вымолвить и слова.