Опоздавшая

Внутренняя комната была окрашена в цвет зеленой травы, на решетке вдоль стены были разбросаны травы и засушенные полевые цветы. Кроме нее в комнате был только стол с двумя грубыми лавками с обеих сторон. На стене висела картина Кейса Хейринга «Излучающий младенец».

Мадам села на одну из скамеек. Карен села на другую — с противоположной стороны стола. Она вдруг осознала, насколько она взволнована. Как такое могло случиться? Ей это очень не понравилось, и она поднялась было уйти, но ее остановил голос мадам Ренольт. Голос нельзя было назвать приятным, но он был напряженным и таким, что проигнорировать его было просто невозможно.

— Вы в поисках, — сказала мадам Ренольт.

Ее гладкое лицо не выражало ничего, но короткий пристальный взгляд прямо в глаза Карен был очень глубоким. Никто раньше не заглядывал так глубоко в ее душу.

— Вы в поисках, но не осознаете, что вы уже нашли и зачем вы ищете дальше.

«Ну-ну, — подумала Карен, — старая колдовская дребедень. Она изображает добрую волшебницу Гленду, а я должна играть роль Дороги. Говори в общих выражениях, используй известные формулировки — и никогда не ошибешься. Ты встретишься с высоким незнакомцем, у вас будет долгая дорога, вы что-то ищете. — Карен почти ухмыльнулась. — И теперь она скажет, что тайна жизни заключена в курином бульоне».

— Вы уже знаете свою родную мать, — сказала мадам Ренольт.

— Что? — прошептала Карен.

Почему женщина сказала это? Что сообщила ей Дефина? Лицо мадам Ренольт по-прежнему ничего не выражало. Взгляд оставался таким же напряженным. Казалось, что она ожидает, пока Карен успокоится и будет в состоянии слушать дальше.

— Ваш отец болен, но не умирает. Но смерть рядом. Умирает мать. И кто-то ожидает вас. Ребенок. Темный ребенок.

Карен прошиб пот. Она взглянула через стол на мадам Ренольт, которая наконец опустила глаза.

— У меня будет ребенок? — спросила Карен шепотом.

— О да. Но для этого потребуется дальняя дорога.

Мадам Ренольт помолчала и затем снова посмотрела на Карен. Теперь ее взгляд был участливым и соболезнующим.

— Да, — сказала она, — вам придется отказаться от чего-то, что вы очень любите.

«Она, наверное, имеет в виду мое предприятие, — подумала Карен. — Мне надо отказаться от работы, чтобы обзавестись ребенком».

— Значит, мне надо продать мое предприятие? — спросила Карен.

Мадам Ренольт покачала головой, но Карен не знала, толковать ли ее жест как «нет» или женщина была погружена уже во что-то другое. Она вытянула одну из своих узловатых рук и обняла Карен за талию.

— Вы, как паук. Вы плетете и плетете свою паутину уже очень долгое время. Но будьте осторожны. Шелк для паутины может иссякнуть. И вы окажетесь пустой. А сплетенная вами паутина может оказаться не такой крепкой, как вы думаете.

Карен вспомнила стишки, которые заставила ее выучить Белл: «Какую паутину мы плетем, когда намеренно соврем». В последнее время Карен врала, врала впервые в жизни. Она опустила глаза. Мадам Ренольт освободила ее ладонь от своих рук.

— Не печалься, паучок, ты выпутаешься из паутины вранья, однако каждая паутинка будет ранить тебя, и рана будет кровоточить. Но впереди тебя ждет радость, хотя придется пройти сквозь большую боль. Мне жаль тебя, — сказала женщина, — но другого пути у тебя нет.

Она встала и, ничего не добавив, пошла из комнаты. Открыв дверь, мадам Ренольт сказала Дефине:

— Можете забирать свою подругу домой.

Когда Карен встала из-за стола и повернулась к двери, Дефина уже стояла там. Мадам Ренольт не было в комнате.

В машине, по пути в центр города, происшедшее показалось сказочным, нереальным: хрустальные капли дождя, сюрреалистическая комната, драматическая женщина, вещание оракула — все выглядело почти комичным. Но ничего комичного в этом нет, говорила себе Карен. Каким бы бессмысленным ни казалось происшедшее, в глубине души Карен знала, что она столкнулась с чем-то настоящим.

— Ты была бледна, как полотно, — сказал Карл. — Что она сказала тебе?

Карен тряхнула головой.

— Не твое дело, — сказала Дефина. — Я же говорила тебе, что все это очень личное.

— Тогда почему она не может предсказать и мое будущее?

— Твое будущее в Париже. Дальше этого тебе незачем знать. И в любом случае, она принимает отнюдь не всякого.

— Как много она берет за прием?

Хотя, сидя в машине, Дефина не могла встать, но села так прямо, как будто выпрямилась в полный рост.

— Она не берет денег. Она говорит, что это дар, а за даренное денег не просят.

Карен хотелось, чтобы они помолчали. Ей надо было припомнить в точности все сказанное мадам Ренольт. Она вспомнила выражение лица женщины, когда та сообщила ей, что ее ожидает ребенок. Она не ставила под сомнение ее предсказания. Взглянув на Дефину, Карен спросила:

— Ты говорила ей что-нибудь обо мне?

Дефина, скрестив руки на груди, смотрела в окно. Она ответила Карен быстрым взглядом, в котором читалось отвращение.

— Что она сказала тебе? — снова спросил Карл.

Карен задумалась на минуту, не сообщить ли ему о предсказании, но нет — все действительно было слишком личным. А с другой стороны, почему бы и нет — ведь Карл был ее старым другом.