Опоздавшие к лету

— Ты, может быть, обратил внимание, — сказал он наконец, — что Хенрик — несколько нестандартная фигура. При старом Канцлере он спас многих людей, особенно в последний год… страшный был год… меня в том числе. Сейчас… впрочем, это неважно. Главное, что он мыслящий человек. Он, кстати, разработал «теорию терроризма» и в ее рамках предсказал появление экологических террористов еще пять лет назад. Теперь, он считает, на очереди воинствующие феминистки. Да, так вот: армию и все, что с ней связано, он ненавидит лютой ненавистью… впрочем, есть за что. И как-то раз мы с ним разговорились и попытались спрогнозировать, какие еще подлости они готовят. Он перед этим наткнулся на дело Ларри Хербера, был такой интересный человечек сразу после войны — он имел обостренное экстрасенсорное восприятие чужого взгляда плюс соответствующая подготовка — короче, в него невозможно было попасть из неавтоматического оружия. От очереди, понятно, не увернешься. Он выступал с этим фокусом в цирке — давал желающим в себя стрелять. Потом его попытались использовать в каких-то политических махинациях, он был ранен, вылечился и эмигрировал. Но дело осталось, и на него обратила внимание армейская научная разведка — есть у нас и такая. Сначала они пытались разыскивать людей с такими же способностями, ничего не вышло, тогда в ход пошли… м-м… как бы это сказать… специфические методы обучения. Хенрик умудрился сделать так, что программу запретили, а кой-кого из экспериментаторов посадили. С тех пор они Хенрика постоянно держат на мушке, а он, соответственно, их. Да… Понятно, что программу прикрыли только формально, просто ужесточили секретность. И вот я, свободно фантазируя, попытался представить, что там, за высоким забором, может произрасти. В том числе — и твой вариант: вживленные электроды, мини-компьютер для модификации поведения и ускорения нервной реакции, ну и для привития любых навыков без предварительных тренировок. Я, правда, не подумал про шлем, мне казалось, что лучше всего размещать компьютер в полостях тела… несходство, видишь, чисто техническое. А в перспективе — переход на биологические материалы, перекомпоновка мозговой ткани таким образом, чтобы мозг мог работать в двух режимах — нормальном и боевом: переключение на боевой совершается, скажем, по сигналу воздушной тревоги. Наконец, в еще более далекой перспективе — то же самое, но на генетическом уровне, программа перекройки вводится в ДНК какого-нибудь вируса, скажем гриппа… дальше идет полнейший бред, потому что такая программа сразу же начнет мутировать, да и противник не будет сидеть сложа руки… Но вот эта идея — не убивать население стран-противников, а превращать их в своих солдат, — эта идея настолько богатая, что, я думаю, к ее воплощению будут стремиться милитарные интеллектуалы всего мира… черт его знает… Я ведь думал, что все это — завтрашний день. Оказалось — вчерашний… Заглянул полковник, махнул рукой — идемте. Перед экраном сидел Амадео, совершенно растрепанный и безумный. Пальцы рук его метались по клавиатуре, и слышно было, как он шепчет что-то непонятное. На экране появлялись и стирались строки — так быстро, что Эрик не успевал читать. Потом вспыхнула надпись:

«ПАРОЛЬ».

Амадео быстро напечатал:

«ТОПФАЙТЕР». «ВХОДИТЕ».

— Век не забуду вашей любезности, — проворчал Амадео.

— Куда это ты влез? — спросил полковник.

— В справочное бюро, — сказал Амадео.

— Запроси частоту радиосвязи, — сказал полковник.

«Частота радиосвязи между ТПМ и НОЕ», — напечатал Амадео.

«Частота 51.25 МГЦ», — возникло на экране.

— Ультракороткие, — сказал полковник. — Значит, где-то должен быть ретранслятор. Здесь, в городе.

«Частота радиосвязи между НОЕ и СТР», — напечатал Амадео.

«Частота 10.66 МГЦ».

— Блестяще, — сказал полковник. — Можно начинать пеленговать.

Хорошо, Ам. Теперь подумай вот над чем: если попробовать вернуться обратно к тому муляжу мозга и сделать так, чтобы прошла команда до самых… в общем, загнать их в депрессию или в кайф. Лучше в кайф. Сможешь?

— Если ни на что не напорюсь, — сказал Амадео. — Там столько ловушек понатыкано…

— На всякий случай держи торпеду наготове, — сказал полковник.

— Обижаете, шеф, — сказал Амадео. — Они у меня увешаны хлопушками, как рождественская елочка. В любой момент — хоть по цепочке, хоть все сразу…

— Давай, Ам, — сказал полковник. — Если честно, то только на тебя и надежда. Постарайся уж не напороться… Кстати, этот гроб ты задействовал? — он кивнул на старый компьютер.

— Нет, — сказал Амадео. — Но в телефонную сеть подключиться можно только через меня.

— Давай так и сделаем, — сказал полковник. — Эрик, дай-ка мне телефоны твоих друзей и прочих.

— Записать? — спросил Эрик.

— Сейчас, — сказал полковник. Он вынул из кармана дискету, ввел ее, дождался, когда на дисплее появится надпись: «Называйте номера». — Диктуй.

Эрик закрыл глаза и стал называть номера телефонов тех, кого он знал в городе. Вспоминать было трудно: как факты давней, другой, прожитой не им жизни. Номеров было шестнадцать. Потом он помялся и назвал семнадцатый — Элли.