Оппенгеймер. Триумф и трагедия Американского Прометея

Оппенгеймер не мог не понимать, что такое высказывание, особенно исходящее от него, вызовет полемику. Даже близкий друг Оппи Исидор Раби упрекнул его в неудачном выборе слов: «Такую фигню мы никогда подобным образом не обсуждали. Он ощутил, что грешен. Видимо, забыл, кто он». Этот эпизод побудил Раби объявить, что его друг «слишком увлекся гуманитарными науками». Раби слишком хорошо знал Оппенгеймера, чтобы злиться на него, и помнил, что одна из слабостей друга заключалась в склонности «всему придавать налет мистицизма». Бывший преподаватель Оппенгеймера в Гарварде, профессор Перси Бриджмен, в интервью репортеру сказал: «Ученые не в ответе за факты, существующие в природе. <…> Если кому-то и следует считать себя грешником, то Богу. Ведь это Он создал факты».

Разумеется, Оппенгеймер был не единственным ученым, кого одолевали подобные мысли. В том же году его бывший преподаватель в Кембридже Патрик М. С. Блэкетт (персонаж истории с «отравленным яблоком») опубликовал книгу «Военные и политические последствия атомной энергии», первую полномасштабную критику решения сбросить атомную бомбу на Японию. К августу 1945 года, утверждал Блэкетт, японцы были фактически побеждены, и атомные бомбы были использованы, чтобы помешать Советам получить оккупационную зону в послевоенной Японии. «Остается только вообразить, – писал Блэкетт, – ту спешку, с какой единственные на тот момент две бомбы были переправлены через Тихий океан и сброшены на Хиросиму и Нагасаки – лишь бы вовремя заставить японское правительство капитулировать только перед американцами». Атомная бомбардировка явилась «не столько последним актом Второй мировой войны, сколько первой крупной операцией холодной дипломатической войны, идущей сейчас с Россией».

На взгляд Блэкетта, многие американцы знали, что атомная дипломатия была одним из решающих факторов бомбардировки, и это породило «сильнейший внутренний психологический конфликт в умах многих американцев и англичан, знавших о реальных фактах или подозревавших о них. Этот конфликт был особенно силен в умах ученых-атомщиков, по праву чувствовавших глубокую ответственность за то, что их блестящие научные достижения использовали таким образом». Описание Блэкетта в полной мере отражало душевные терзания его бывшего ученика. Автор даже процитировал речь Оппенгеймера в МТИ от 1 июня 1946 года, где тот без обиняков заявил, что США «использовали атомное оружие против фактически побежденного противника».

Когда книга Блэкетта через год вышла в Америке, она произвела фурор. Раби раскритиковал ее на страницах «Атлантик мансли»: «Скулеж по поводу Хиросимы не вызывал отклика в самой Японии». Город был «законной целью», возражал Раби. Однако сам Оппенгеймер никогда не критиковал сочинение Блэкетта, а когда его бывший учитель в том же году получил Нобелевскую премию по физике, от всей души его поздравил. Более того, несколько лет спустя Блэкетт опубликовал еще одну книгу, критически отзывающуюся о решении Америки использовать атомную бомбу, «Атомное оружие и отношения между Востоком и Западом», после чего Оппенгеймер в своем письме сказал, что, хотя некоторые моменты, на его взгляд, «не совсем точны», с «главным посылом» он согласен.

Весной новый ежемесячный журнал «Физикс тудэй» на обложке первого номера поместил черно-белую фотографию «поркпая» Оппи, надвинутого на металлическую трубку, без какой-либо подписи. Кто хозяин знаменитой шляпы, было понятно и без подписи. Оппенгеймер, вероятно, являлся самым известным ученым страны после Эйнштейна, причем в то время, когда ученые вдруг стали считаться идеалом мудрости. Совета Оппенгеймера искали как государственные, так и частные организации. Иногда казалось, что его влияние проникло повсюду. «Он хотел быть на короткой ноге с генералами из Вашингтона, – заметил Дайсон, – и в то же время выглядеть спасителем человечества».

Глава двадцать восьмая. «Он не мог понять, зачем это сделал»

Он сказал мне, что у него в тот момент сдали нервы. <…> У него есть склонность совершать иррациональные поступки, когда становится невмоготу.

Дэвид Бом