Оправдание

— Добрый вечер, Снежная Королева.

Девушка изящно повернулась. Возле огромного здания городской филармонии было довольно людно, но он никого не видел, кроме той, с которой неделю переписывался на сайте знакомств и вот наконец встретился в реальности.

— Здравствуй, Сережа, — Настя улыбнулась, и Волков молча восхитился ее голливудской улыбкой.

— Хорошее место мы с тобой выбрали для первой встречи, да?

— Очень хорошее… Я здесь часто бываю, на разных концертах, и всегда получаю море удовольствия. Знаешь, мне часто говорят, что я не похожа на меломанку, любительницу классической музыки. Говорят, слишком уж я беззаботная, жизнерадостная и современная, чтобы восхищаться «Гибелью богов» и «Лунной сонатой»… Но что же поделать, если я от них и правда летаю?..

«Ничего не надо делать, ангелу и положено летать, хоть с музыкой, хоть без музыки», — подумал Волков.

— Музыкальные пристрастия отдельно взятого индивидуума далеко не всегда соответствуют его личности, — изрек он вслух. — Вот у меня нет никакого музыкального образования, да и слух тоже хромает, хотя попеть в караоке могу иногда, под настроение… Кстати, а мне часто говорят, что мои вкусы чуть ли не шизофренические, настолько широкий диапазон, от Моцарта до «Виагры».

— Я думаю, нам будет интересно друг с другом, — опять улыбнулась Настя. — Куда мы сейчас пойдем?

— Поблизости есть одно прекрасное местечко, называется «Парадиз». Я бы предложил тебе немного посидеть там. Пойдем, нам вон туда, через сквер.

— «Па-ра-диз», — по слогам произнесла девушка, когда они проходили мимо начинающих зеленеть кустов сирени, — на некоторых языках это слово означает «рай».

— Так оно и есть, — кивнул Сергей. Когда Настя упомянула про языки, он смутно ощутил в ее речи легкий, едва уловимый акцент. Как будто нечто прибалтийское, то ли латышское, то ли литовское.

— Настя, а какие иностранные языки ты знаешь?

— Хороший вопрос… Видишь ли, для меня три языка являются родными: русский, польский и французский. А в школе и в Академии я изучала английский, now I speak English quite fluently.

Девушка перешла на английский так внезапно и непринужденно, что Волков даже растерялся. Сам он тоже «спикал» почти свободно, но говорить об этом не стал. Иначе пришлось бы объяснять, где именно он так поднаторел в языке Шекспира, а распространяться на эту тему Сергей не любил.

— Да, помню, ты мне писала о своем происхождении от эмигрантов первой волны… Но ведь папа и мама у тебя русские?

— Мама — да, а папа — не совсем. По паспорту числится русским, но одна из его бабушек была чистокровной француженкой, правда, большую часть жизни она прожила в Канаде. Его другая бабушка — чистокровная полячка. Семейная легенда гласит, что она является потомком самого Тадеуша Косцюшко. Тебе же знакомо это имя?

— Естественно, — кивнул Сергей и вкратце пересказал биографию польского национального героя, посвятившего всю жизнь борьбе за воссоздание великой Речи Посполитой, от моря до моря. Он еще в ходе виртуальной переписки отметил эту привычку Насти — невзначай упоминать в разговоре какое-то имя или какой-то факт и наблюдать за реакцией собеседника — знает или не знает? слышал или не слышал? думал или не думал?.. Волков и сам любил проверять эрудицию знакомых и малознакомых людей, и привычка Насти Трофимовой пришлась ему по душе.

— Какая ты полиэтническая девочка, — усмехнулся он. — А меня всегда занимали национальные вопросы. Ну вот, в частности, такой: как чувствуют себя представители нацменьшинств в России? Не те таджики, которые приезжают сюда на заработки от тяжелой жизни в независимом Тожикистоне, а те армяне или татары, которые здесь родились и выросли? Или вот ты… Чувствуешь ли ты себя в полной мере русской?

— А как же иначе, — пожала плечами девушка. — Я ведь сама-то родилась уже здесь, на Урале, и даже папе моему было только двенадцать лет, когда дедушка с бабушкой решили перебраться из Квебека в СССР. По большому счету я самая обыкновенная… Ну, на трех языках с детства разговариваю, спасибо за это бабке с дедом, вечный покой да будет им…

«Вечный покой»… Начальные слова католической молитвы. Обычный русский человек сказал бы: «Да будет им земля пухом». Волков незаметно скосил глаза на идущую рядом Настю. Она интересовала его все больше и больше.

Кафе «Парадиз» располагалось в полуподвальном помещении. Дневной свет туда не проникал. Оно как будто специально было обустроено для романтических свиданий. Мягкий, приглушенный свет, сочащийся с потолка. Уютные кабинки, отделенные одна от другой метровыми перегородками. Мягкие кожаные диванчики. На каждом столике — изящный светильник, который посетители могли включать и выключать по своему желанию. Негромкая музыка в стиле ретро… Шумных застолий с компаниями по десять человек здесь почти не случалось. В основном — парочки.