Оправдание

Через несколько дней Коля вновь напомнил о себе, позвонив по телефону. Она не взяла трубку. Получила от него несколько смс-сообщений, ни на одно не ответила. Однако абсурдные мысли уже закрались в ее голову. Возможно, они бы так пустыми мыслями и остались, если бы Абрамов жил в другом полушарии. Но жил он в Городе, учился в Академии, и еще через два дня Настя случайно встретилась с ним в библиотеке. Впервые после расставания они серьезно поговорили. Коля смотрел на нее глазами напуганного щенка, просил прощения и предлагал начать все сначала. Говорил, что все его коллекционерские забавы остались в прошлом и до конца жизни он будет хранить верность только ей, Насте. Она слушала и не верила. Но в последующие дни все больше и больше укреплялась в своем решении. Вот же он, выход! В конце концов, некоторые достоинства у Коли есть, ведь была же она влюблена в него в позапрошлом году. Не дурак и не урод, умеет подать себя, неплохо разбирается в музыке… Для серьезных отношений и для создания семьи этого недостаточно, но хотя бы сейчас, на год или два — пусть будет. В случае очередного паскудства с его стороны Насте будет уже все равно, боли и страданий она не почувствует. В случае смерти Коли — тоже. Зато со стороны будет казаться, что у нее есть парень, и она хотя бы частично будет избавлена от приставаний других мужиков…

Настя сделала вид, что поверила и простила. В конце февраля они опять переспали. В марте вновь стали появляться вдвоем в компаниях. Со стороны Насти их отношения были игрой, сплошным притворством. Во время их встреч она выжимала из себя улыбки и шутки, но в некоторые моменты ее лицо приобретало такое выражение, что Абрамов испуганно замолкал на полуслове.

Из всех подруг одна только Катя Песоцкая пыталась отговорить Настю от возвращения к Коле. Другие если и удивлялись, то молча. Родителям же Настя ничего не рассказывала о переменах в своей личной жизни и только в середине апреля случайно проговорилась в разговоре с мамой. Наталья Михайловна безмерно удивилась решению дочери, попыталась убедить ее прекратить отношения с Абрамовым. Потом отступилась. Очевидно, поняла мотивы, двигавшие Настей…

Уже в начале мая девушка поняла, что возобновление связи с Колей было нелепой ошибкой. Никакого душевного покоя она не обрела. Внутри было так же пасмурно, как и в новогодние праздники. Она все чаще уносилась мыслями в прошлое, вспоминала своего предыдущего молодого человека и отчетливо понимала, что любовное чувство к нему горит ярким пламенем под маской равнодушия, как вулканическая лава под базальтовой толщей Святой Горы. Она была уверена, что он ждет ее и примет в любой момент, и даже несколько раз порывалась позвонить ему. Но занесенный в ее сознание страх потери и разочарования никуда не исчез. Она тихо ненавидела Абрамова за этот страх. Ненавидела и себя самое за свою третью ошибку. «Буду ли я когда-нибудь счастлива с мужчиной?» — спрашивала она себя. И неизменно слышала в ответ: «Сначала избавься от своих страхов». Настя прислушивалась к совету внутреннего голоса, но была уверена, что избавиться от страхов она не сможет, пока живет и здравствует их виновник.

Глава 11

Зина вернулась в город около двух часов дня, но ко мне не приехала, ни в офис, ни домой. А мне не терпелось поделиться с ней своими соображениями о роли Антона Лычагова в двух убийствах… Нет, не так! Мне хотелось выслушать ее соображения, потому что сам я запутался в этом деле. По большому-то счету я ведь не продвинулся ни на шаг в решении главной проблемы. Той проблемы, с которой ко мне обратился Сережа Волков. Как сидела Настя в следственном изоляторе, так и сидит. А почему, собственно, ее должны выпускать? Потому что кто-то совершил преступление, внешне похожее на то, в котором ее обвиняют? Так это не причина. А что еще я могу предъявить следователю? Ложные показания Миши Григорьева? Так я бы давно их предъявил Харченко, если бы они имели значение. Григорьев будет настаивать на своих показаниях, будет говорить, что ставил телефон на зарядку и воткнул его в не работавшую розетку по рассеянности. И собака, так своевременно выбывшая из строя, тоже ни при чем. Короче, кроме набора дурацких совпадений, у меня ничего и нет. Одно остается: ждать суда. Вот уж на суде я смогу развернуться и в приукрашенном виде показать все эти мелкие случайности. У суда непременно возникнут сомнения, а они, по закону, однозначно трактуются в пользу подсудимого. А если судья окажется еще и мужчиной, то у моей подзащитной наверняка появится шанс…

В седьмом часу я не выдержал и позвонил Зине.

—Ты куда пропала?

— Пап, у меня важная встреча… Очень важная, — подчеркнула она, — давай мы с тобой созвонимся позже.

— Я думал, ты захочешь со мной поговорить о нашем деле, — с упреком сказал я.

— А мне нечего добавить к тому, что я уже сообщила, папа. О тех давних событиях в «Изумруде» я тебе рассказала все, что удалось узнать.

— Все равно, — настаивал я, — нужно поговорить, обсудить наши дальнейшие действия… Давай я к тебе сам заеду?