Оправдание добра (Нравственная философия, Том 1)

Точно так же и альтруистическая часть нравственности отпадает на высших ступенях истинного пути, ибо здесь признается пустота всех различий, между прочим, и тех, в силу которых известные предметы, явления и состояния вызывают в нас чувство жалости. "Будь милосерд ко всем существам", - говорит элементарное учение сутр; "Никаких существ нет, и всякое чувство есть плод неведения", - провозглашает высшая метафизика Абидармы94. Наконец, и для нравственности аскетической нет положительного оправдания в буддиз ме, несмотря на его монастыри. Эти монастыри суть только убежища для созерцателей, отрешившихся от мирской суеты и ожидающих своего перехода в нирвану. Но борьба с плотью для укрепления духа и для одухотворения тела этот положительный нравственный аске тизм совсем не входит в круг буддийских понятий. Дух здесь есть только познание, а тело - призрак, познанный как такой. Телесная смерть, вид которой столь сильно поразил царевича Сиддарту, доказывает только, что жизнь есть обман, от которого нужно освобо диться, но никакому буддисту не придет в голову мысль о воскресении. При отсутствии высшей цели аскетизма и средства, к ней ведущие, не могут иметь смысла. С точки зрения абсолютного безразличия аскетические правила, как и всякие другие, теряют все свое

собственное значение, и если сохраняются в практике внешнего буддизма, то лишь как педагогические приемы для духовных младенцев или же просто как историческое наследие от браманства. Но совершенный буддист, конечно, не станет воздерживаться от обильной е ды или делать различие между мясной и растительной пищей. Весьма замечательно, что, по преданию, достоверность которого нет причины подозревать, сам основатель этой религии, требующей будто бы строгого вегетарианства, умер оттого, что неосторожно наелся

свиного мяса.

VI

Как всякое отрицательное учение, буддизм связан с тем, что он отрицает, с этим материальным миром, с этою чувственною и смертною жизнью. "Все это пусто", - твердит он без устали и не двигается с места, ибо это пустое есть для него все; он знает положит ельно только то, что отрицает, а о том, что он утверждает, что признает не пустым, он не имеет никакого положительного понятия и выражения, а одно только отрицательное указание: нирвана недеяние, неподвижность, тишина, небытие. Буддизм познает только н изшее, только пустое, а высшее и совершенное им не познается, а только требуется: нирвана есть только постулат, а не идея абсолютного блага, - идею дали нам не индусы, а греки.

Разум человеческий, нашедший свою универсальную и безусловную природу в отрицании всего частичного и конечного, не мог остановиться на этом первом шаге; от сознания пустоты материального бытия он должен был перейти к тому, что не пусто, к тому, во имя че го отринута им обманчивая действительность. Если в индийском буддизме личность находит свое безусловное значение только в отрицании бытия недостойного, то в эллинском мировоззрении, которое практически воплотилось в Сократе и возведено в теорию главнейши м из его учеников, эта безусловность оправдывается утверждением бытия достойного мира идей и идеальных отношений. Этот идеализм не хуже буддизма понимает, что все преходящее пусто, что текущая материальная действительность есть только призрак бытия, в

сущности небытие ((? (? ?(). И житейский пессимизм буддистов вполне разделяется эллинским сознанием:

Безрассудны и жалки, я думаю, те,

Кто продлить хочет жизнь свыше меры,

Ибо долгая жизнь - только долгая скорбь,

Каждый день умножает страданье.

А покоя ни в чем все равно не найдешь,

Если слишком ты многого хочешь95.

Хотя здесь сперва и выступает характерное эллинское понятие меры, но мысль на нем не останавливается. Не только чрезмерная, но и всякая жизнь есть только скорбь:

Величайшее, первое благо - совсем

Не рождаться, второе - родившись,

Умереть поскорей, а едва прилетит

Неразумная, легкая юность,

То уж кончено - мукам не будет конца;

Зависть, гнев, мятежи и убийства!

И предел всему последний

Одинокая, больная,

Злая, немощная старость

Ненавистная, проклятье

Из проклятий, мука мук!96

Для греческого высшего сознания было так же ясно, как и для индийского, что житейская воля, слепо стремящаяся к своему материальному удовлетворению, не может найти его ни при каких внешних условиях и что, следовательно, истинное благо с этой точки зрения не есть какое бы то ни было пользование жизнью, а ее окончательное упразднение:

Бот придет, смотри, без брака,

И без лиры, и без хоров,

Все желанья утоляя,

Парка тихого Аида

Утешительница смерть97.