Оправдание Острова

В этой попытке обезопасить себя от третьей силы может быть увидена некоторая, что ли, наивность. В самом деле: аргумент не выдерживал критики. Человек, ставший в течение двух дней родоначальником двух династий, вполне, казалось, способен был дать начало и трем, и большему количеству династий, уложившись в те же два дня. Это – с точки зрения физиологии. Если же смотреть на историю метафизически, то основание династии несводимо к зачатию и требует, бесспорно, отдельного дня, потому что этот день сам по себе – эпоха.

Примечательно, что в ходе достижения компромисса красоте одной из праматерей противопоставлена глубина другой. Можно, конечно, удивляться тому, что о женщинах к моменту договора князей выяснились новые подробности: в течение многих веков об островных привязанностях Августа Клио не проронила ни звука.

Здесь проявляет себя отношение к миру как к произведению искусства. Только красивое истинно или, выражаясь в духе хроники, глубоко. И наоборот: только глубокое по-настоящему красиво. Чтобы тексту верили, он должен быть красив. Именно это обстоятельство снимает вопрос, почему Август, найдя глубину, тут же уезжает. Что уезжает – неважно, главное: он нашел то, что искал.

Задумчивость князя Андроника показалась князю Михаилу плохим знаком. Он понимал, что договор их непрочен и от первого же порыва ветра падет, как дом, который построен на песке. И тогда он обратился к епископу Афанасию и поведал ему свои тревоги о будущем.

Тревожься, князь, о настоящем, посоветовал Михаилу епископ, ибо будущее приходит в виде настоящего. Помочь здесь может лишь Агафон Впередсмотрящий, который, пренебрегая временем, не тревожится о будущем.

Услышав это, князь Михаил призвал Агафона и поделился с ним своей тревогой.

И Агафон сказал:

У тебя, князь, будет сын именем Парфений, что значит девственник. У князя же Андроника родится дочь Ксения, то есть чужая, что можно понимать как чужая миру. И соединятся в браке, и с их соединением на Острове утихнет междоусобица.

Случится ли это в обозримое время, спросил князь Михаил.

Необозрима только вечность, ответил Агафон Впередсмотрящий.

Узнав о сказанном Агафоном, князь Андроник к заключенному договору стал относиться с бо́льшим воодушевлением. Предсказания Агафона вызывали у него большее доверие, чем обещания Михаила.

В лето пятое Михаилова княжения на Остров приплыл некий кузнец с говорящим псом, который был слеп. Кузнец тот брал у людей золотые перстни и ожерелья, зарывал их в землю, а затем приказывал псу отыскивать. И откапывал пес драгоценность за драгоценностью, и, взяв зубами, возвращал владельцам, и говорил о каждом: кто милостив и благ, а кто, напротив, блудник и прелюбодей.

Иные же, убедившись в ясновидении пса, предпочитали расстаться со своими украшениями и незаметно убегали, только бы не слышать произносимых им горьких слов. И как он ни разу не ошибся, все говорили, что имеет пес дух пытливый, хотя и волховской. Перед тем как отплыть с кузнецом в неизвестном направлении, пес предрек нашествие на Остров моровой язвы.

Видя, что прежде пес не ошибался, все весьма обеспокоились и вопросили Агафона Впередсмотрящего о том, не ложно ли предсказание о язве.

Агафон же сказал им, отвечая на вопрос вопросом:

Что проку в знании о том, перед чем вы бессильны?

Отчего ты, Впередсмотрящий, не хочешь предупредить нас о пагубном поветрии, возразили люди. Мы бы предприняли какие-то меры к спасению, пусть даже их на самом деле и нет.

На это Агафон ответил им с печалью:

Не я ли предупреждаю вас ежедневно, что пьянство пагубно, и указываю действенные меры к спасению? Так ответьте мне, много ли вы до сих пор предприняли?

Ксения

О предстоящей моровой язве Агафон Впередсмотрящий говорил князьям неохотно, и ничего не сказал об их смерти. Он не любил смотреть вперед. Строго говоря, само прозвище Впередсмотрящий было дано ему не вполне справедливо: Агафон смотрел одновременно во все стороны.

Он видел наступающие события с той же ясностью, что и наступившие. Первые, возможно, даже яснее, потому что их не искажало несовершенство человеческой памяти. История, учил Агафон, повествует не столько о прошлом, сколько о настоящем.

В одной из своих проповедей он рассматривает вопрос о предопределенности событий. Утверждает, что предопределенности нет. Есть свободный выбор человека, который приводит к тем или иным событиям.

Так говорил Агафон.

Обсуждая эту главу хроники, мы с Парфением коснулись свободы выбора. Я не понимала, как безграничная свобода выбора может не нарушать всемогущества Божьего.

Парфений сказал:

– Почему, радость моя? Может. Просто любой – даже самый свободный – выбор человека Богу заранее известен.