Оптимизация

— Откуда такая уверенность? — спросил отвлеченный пространными мыслями Тернев. Аксютин попытался изложить сформировавшуюся точку зрения:

— Ты не хуже меня знаешь, какие порой сюрпризы приносят испытания. Хотя бы такой пример. Помню отчет комиссии по одному подземному взрыву. Камеру прикрывала двадцатитонная железо-никелевая плита. Впоследствии ее не нашли. Наблюдатели лишь зафиксировали некий уносившийся в небо объект. Потом в сотне километров от полигона нашли спекшийся кусок металла, который приняли за метеорит. Кажется, кто-то на этом даже диссертацию защитил. Может, и здесь так? Где-то что-то взорвали. Что-то улетело. А потом вернулось в таком вот виде. Надо проверить, не было ли в то время испытаний?

— Думаешь, ты один такой умный? — хмыкнул Тернев, с тайной завистью наблюдая за группой веселящихся в центре зала мужчин, судя виду завершивших вахту старателей. — Проверили, еще у Нагорного. Не было тогда испытаний. Понимаешь, не было.

— Хорошо, есть другая версия, — продолжил развитие темы Аксютин. — Во время учений ракеты запускаются откуда угодно, после чего отслеживаются и сбиваются где угодно, в том числе и над Камчаткой. Когда-то в маршруте я нашел фрагмент такого посыла. Ты тогда кормил комарье на границе рамки. То, что мы с коллектором увидели, походило на кусок ракеты примерно так же, как консервная банка на пылесос. Радиометр зашкаливал. И это при том, что большая часть обнаруженного фрагмента скрывалась в песчаном намыве от весеннего паводка. Я отметил это место, а вечером по связи сообщил об аномалии в Управление.

— Как же, помню, — оживился Тернев. — Прилетел вертолет. Начальника партии, можно сказать, умыкнули. Потом пришло указание свернуть поиск.

— Да, так и было, — кивнул Аксютин. — Но ты много чего не знаешь. Там, на краю планшета, у вас хотя бы оставалась свобода действий. А те, кто был на базе, оказались чуть ли не под арестом. Мы неделю маялись, не зная куда себя деть. Что тогда случилось? В чем произошел сбой? Никто не знал. Это уже потом выяснилось, что к чему. Управление без согласования с военным ведомством развернуло съемку на территории экспериментального полигона. Место идеальное. Площадь огромная. Не заселена. Там, я уверен, до сих пор остались места, где в полном смысле нога человека не ступала. Мишени, в том числе и ядерные, сбивались в космосе. Но не над океаном, а так чтобы была возможность исследовать остатки. На одного из таких «возвращенцев» я тогда и напоролся.

— Ну и что? — оживление Тернева сменилось скепсисом. — Между тем и этим никакого сравнения.

— Почему?

— Если бы что-то подобное случилось раньше, СБ была бы извещена одной из первых. Кстати, твой фрагмент впоследствии так и не нашли.

— И все-таки, может какое-то подразделение не раскрывая себя ведет особые разработки? — не реагируя на последнюю фразу собеседника, предположил Аксютин.

Тернев рассмеялся:

— Ты хочешь сказать, кто-то инициировал процесс невероятной сложности и об этом не знает ни руководство, ни генштаб, ни министерство обороны?

— А что еще остается думать? — вырвалось у Аксютина. — Да, пожалуй, я говорю не то. Но другого сказать не могу. Может, у тебя есть что добавить?

Тернев задумался. Надо отметить, насыщенная экстримом жизнь в какой то мере пресытила его сознание. Где он только в последние годы не был, чем только не занимался, чего не повидал.

Первые его шаги в ССК ознаменовались участием в программе «Антициклон». Тогда в средних широтах атлантики был поставлен грандиозный эксперимент. По расчетам метеорологов мощность океанских циклонов составляет от килотонн до десятков мегатонн. Для борьбы с ними решили применить ветрогенераторы. Идея достаточно проста и для дилетантов, которые проживают на макушках континентов, она представлялась на уровне смехотворчества. Флотилия кораблей окружает зарождающуюся аномалию. Ветер вырабатывает ток. Включаются противодействующие напору ветра моторы. Казалось бы, действие должно усиливать противодействие. Но не вышло. Верней получилось, но наоборот. Вырабатываемая особо сильным циклоном энергия сконцентрировалась в еще большей силы ураган, который потопил большую часть кораблей-ветрогонов, после чего обрушился на побережье с катастрофическими для обширного региона последствиями. Понимая, что лишь чудом остался жив, Тернев умылся холодным потом и впоследствии старался о тех событиях не вспоминать.