Оптимизм, который убивает. Большое исследование человеческой опрометчивости

К 2020 году на Земле будут работать десятки миллиардов датчиков, что позволит нам еще больше и тщательней измерять наши повседневные действия. Вездесущность цифровых показателей позволяет подводить итоги любой деятельности все с большей и большей детализацией и частотой. Тем не менее, технологии лишь ускоряют темпы давней культурной тенденции измерения, уменьшая ее масштабы. Писатель Дэн Фальк указывает, что во времена Шекспира «момент» мог означать час, и что бард никогда не упоминал «секунды» в своих произведениях. А у Чосера, отмечает он, не было такой единицы измерения, как минута.

Преимущество такого количества метрик состоит в том, что они позволяют нам посмотреть на самих себя со стороны. Как бдительные наблюдатели, данные говорят нам, где мы сбиваемся с пути прогресса. Например, из-за повышения температуры мы понимаем, что настало время принять лекарство или вызвать врача. Измерения также позволяют нам делать успешные шаги в направлении пугающей нас цели. Подсчет каждого шага может мотивировать людей больше тренироваться, побуждая достигать ежедневной цели в десять тысяч шагов. Мы смотрим на объемы доходов, просмотры страниц и результаты тестов, чтобы иметь возможность их усовершенствовать: пытаемся заработать больше денег, привлечь еще нескольких подписчиков, поступить в колледж мечты и выиграть в игру жизни. Чем больше данных мы собираем, тем больше полагаемся на метрики – ближайшие цели, которые отражают то, что мы можем лучше всего измерить. Это наши предвестники будущего успеха или неудачи. Все это кажется полезным или, по крайней мере, безвредным.

Виджай Махаджан начал свое 80-дневное паломничество по Индии в начале 2011 года, пытаясь найти ответ на животрепещущий вопрос: что же пошло не так? Он спрашивал себя, были ли последние тридцать лет его жизни пустой тратой времени? Большую часть своей карьеры он посвятил служению бедным, создавая индустрию, стремящуюся разорвать круговорот бедности. Теперь он стоял в ашраме Севаграм – скоплении скромных домиков в центральной Индии, где Махатма Ганди планировал мирную революцию в Индии в конце 1930-х и начале 1940-х годов. Разросшиеся манго и фиговые деревья бросали тень на двор и молитвенную площадку. Это место Махаджан впервые посетил три десятилетия назад, будучи молодым и идейным человеком, задолго до потрясших его событий.

Уставший уже в первый день своего путешествия, он доковылял до домика с крышей из бамбука и пальмовых листьев, где Ганди встречался с посетителями, приезжающими к нему со всего мира. На входных воротах было выгравировано то, что Ганди считал семью социальными грехами. Среди них была «торговля без морали». Задолго до своего паломничества Махаджан основал одну из первых организаций в Индии, которая предоставляла сельской бедноте и жителям городских трущоб небольшие займы. Услуга, известная как микрокредит, помогала семьям и фермерам покупать скот и открывать небольшой бизнес, располагая относительно небольшими суммами. Иногда хватало всего ста долларов.

За последующие десятилетия индийцы стали ведущими в мире микрозаемщиками. Компания Махаджана и другие, подобные ей, выдавали кредиты миллионам граждан, которые до этого не имели доступа к традиционным кредиторам. Его провозгласили пионером бума индийской микрофинансовой индустрии, публично поддерживая по всему миру. В 2002 году Фонд Шваба включил Махаджана в список шестидесяти самых выдающиеся социальных предпринимателей в мире. В 2009 году BusinessWeek назвал его одним из пятидесяти самых влиятельных людей Индии.

Однако к осени 2010 года отрасль и ее лидера, которых когда-то возносили как спасителей, превратили в злодеев. Среди жителей деревень Андхра-Прадеш – южного штата с численностью населения как во всей Колумбии – вспыхнул целый ряд самоубийств. Жители деревни рассказывали истории о том, как над ними издевались сотрудники микрозаймов. Сотни людей покончили с собой из-за стыда и отчаяния, потому что они не смогли выплатить свои кредиты. Правительство штата обвинило безрассудную индустрию и использовало инциденты как повод для изгнания частных кредиторов, в том числе компанию Махаджана. Специальным постановлением оно предписало жителям не возвращать кредиты.

Я внимательно следила за новостями об этом кризисе, который разворачивался на родине моих родителей. Все выглядело слишком трагично, и это взволновало меня. Мне казалось, что микрофинансирование было гениальным способом помочь бедным, удовлетворявшим их скромную, но игнорируемую потребность в кредитах. Несколько лет спустя я попыталась лучше понять, что же там произошло. Именно тогда я встретилась в Виджаем Махаджаном.