Опыт Октября 1917 года. Как делают революцию

Зиновьев пытался протестовать против ленинских проклятий, ссылаясь на то, что Ленин сам рассылал свои письма в обход ЦК до принятия решения о вооруженном восстании, и, следовательно, точно также грешил против партийной дисциплины. «Неужели трудно понять, – негодовал в ответ Ленин – что до решения центром вопроса о стачке агитировать и за и против можно, а после решения в пользу стачки … после этого агитировать против стачки есть штрейкбрехерство?». Поняв, насколько серьезно на этот раз настроен Ленин, Зиновьев сделал 19 октября попытку сгладить конфликт. Он написал в редакцию «Рабочего пути» заявление, в котором утверждал, что «действительные мои взгляды по спорному вопросу очень далеки от тех, которые оспаривает тов. Ленин. Присоединяясь к вчерашнему заявлению т. Троцкого …, я думаю, что мы вполне можем сомкнуть ряды и отложить наш спор до более благоприятных обстоятельств». Это была почти капитуляция.

На Ленина, однако, этот жест не подействовал. Зато «парочка товарищей» получила неожиданную поддержку со стороны Сталина, который, как главный редактор ЦО, не только не проигнорировал заявление Зиновьева, но и 20 октября опубликовал его с благожелательным комментарием от имени редакции: «Мы в свою очередь выражаем надежду, что сделанным заявлением т. Зиновьева (а также заявлением т. Каменева в Совете) вопрос можно считать исчерпанным. Резкость тона статьи тов. Ленина не меняет того, что в основном мы остаемся единомышленниками».

В тот же день произошло очередное заседание ЦК. На нем присутствовало восемь членов ЦК (и ближе к концу к ним присоединилась Александра Коллонтай); ни Ленина, ни Каменева, ни Зиновьева не было. Главный вопрос повестки дня – ситуация вокруг заявления Каменева и предложения Ленина об исключении «парочки» из партии. Свердлов зачитал письмо Ленина. Сам он согласился с Ильичем в том, что поступок Каменева «ничем не может быть оправдан; но ЦК не имеет права исключать из партии». Вместо этого он предложил более умеренную меру: удовлетворить прошение Каменева о выходе из ЦК. Свердлова поддержали еще четверо – Троцкий, Сокольников, Дзержинский и Иоффе (кроме того, обоим оппозиционерам было запрещено выступать против решений ЦК). Трое – Сталин, Урицкий и Милютин – возражали против этого, предлагая «обязать этих двух тт. подчиниться, но оставить их в ЦК» (Сталин), как минимум вплоть до пленума ЦК. Милютин вообще доказывал, что «ничего особенного не произошло». Острота конфликта была непропорционально больше «преступления».

Троцкий заявил, что считает недопустимым публикацию заявления Зиновьева (и аналогичного заявления Луначарского), равно как и комментарий редакции. К его мнению присоединился Сокольников, который сообщил, что «не принимал участия в заявлении от редакции по поводу писем Зиновьева и т. п., считает это заявление ошибочным». Это так сильно задело Сталина, что он подал в отставку из редакции (которая, правда, принята не была).

Разгром оппозиции (включая формальный вывод из состава ЦК ее лидеров) был полным. Однако, эта операция способствовала выделению новой группы внутри ЦК, недовольной слишком радикальной расправой над оппозиционерами.

Исследуя биографию своего противника по внутрипартийной борьбе, Троцкий объясняет этот эпизод тем, что Сталин, будучи вынужденным сохранять внешнюю лояльность Ленину, в душе оставался сторонником более умеренного подхода и разделял опасения Каменева и Зиновьева. «Поведение Сталина – писал Троцкий – может казаться необъяснимым в свете созданной вокруг него легенды; на самом деле оно вполне отвечает его духовному складу. Недоверие к массам и подозрительная осторожность вынуждают его в моменты исторических решений отступать в тень, выжидать и, если возможно, страховаться на два случая. Защита Зиновьева и Каменева диктовалась отнюдь не сентиментальными соображениями. Сталин переменил в апреле официальную позицию, но не склад своей мысли. Если по голосованиям он был на стороне Ленина, то по настроению стоял ближе к Каменеву».