Опыт присутствия

Его не заботит репутация, да и какая репутация?! – о таком взлете карьеры он не доходил в самых смелых мечтах. "Из грязи да в князи" – какой дурак, особенно из молодых "демократов" упустит предложенную возможность? Ведь друг Немцов "порулил" в замминистра, – и ничего.

Я полагаю, что идея обрушения рубля принадлежала Кириенко, в принципе этим и определился выбор его кандидатуры. Он предлагал слегка "подправить" дефицит, а потом, возможность стабилизации экономики передать в руки Черномырдина, роль которого с "Домом всей

России" возрастет как спасителя Отечества. Дума приняла формулу сделки, согласившись на предложение Ельцина отдать кабинет министров "молодому и способному" Кириенко. Кишки российского налогоплательщика прокрутили через мясорубку дефолта, и запланированное падение рубля состоялось. Внутренние долги стряхнули вместе с напечатанными купюрами как гусь воду с жирных перьев. Пора было гнать Кириенко и возвращать Черномырдина на место. Да вот беда – та часть депутатов, которая не раскусила сразу маневр президента, обиделась на Бориса Николаевича за надувательство и решила отыграться хотя бы на Викторе Степановиче.

Так взошла яркая политическая звезда Примакова. Его назвали

"спасителем", но ничего действительно необходимого для налаживания хозяйственного механизма России он не сделал. Просто порулил левой ручкой, той, к которой наиболее был адаптирован административно-финансовый аппарат, сформированный на советском менталитете.

Вышеописанный сценарий был разгадан мною еще до того, как произошли события. Исполнился он с абсолютной точностью. Не угадал фамилию Примакова, но заранее предполагал, что Дума согласится только на человека подобного склада и ориентации. Итак, власти очередной раз доказали, что плевать им на народ и национальные интересы. Всю энергию они направляют на самоутверждение и посвящают только себе.

Внутренние изменения в стране мы всегда связывали с первыми лицами. Стиль их публичного присутствия наполнил особым ароматом листаемые страницы Российской истории. В памяти каждого аборигена сохранилась галерея "первых лиц", вроде закладок в книге времен.

Вот Никита Сергеевич. Он разыгрывал мужичка от сохи. Видимо это когда-то нравилось Сталину, а потом должно было понравиться и всему миру. Ботинок в ООН сопровождал эту роль. Прямолинейным напором

Хрущев напоминал паровоз. Ему приделали маховики и поставили на колеса. Он всегда словно катил по рельсам, которые убирали сзади и клали впереди. Мы знаем, что он не мог куда-то приехать. Как политик

Никита обладал огромной энергией и способностью к интриге. Но не было политической проницательности и это переходило в близорукость, не позволившую ему разглядеть то, что находилось прямо под носом.

Леонид Ильич. Было в нем что-то от статиста, аккуратно усвоившего все, что ему хотели внушить приближенные. На лице Брежнева отразилась напыщенность и как бы недоумение. Он наивно любил себя и свои дела. Его неторопливая размеренность словно погрузила страну в сон, где не худеют, но и не толстеют. Брежнев любимый генсек моей старшей сестры, потому что "при нем было самое счастливое время". Но именно при нем ввели войска в Афганистан, а ей лично, не разрешили выезд с экспедицией в Монголию, потому что брат сидел по 58 статье.

Моей жене не разрешили работать в военизированной пожарной охране по той же причине.

Андропов Юрий Владимирович. У меня сохранилось впечатление, как будто он ходил всегда с больным горлом. При Андропове возникли ожидания и разочарования. Конечно, он не мог и не хотел серьезно реформировать систему, но хотел сделать ей капитальный ремонт. Он глубоко верил в принципы унификации и тоталитаризма. Он верил в управляемость социалистического хозяйства и его прогрессивный характер. Мы не дождались плодоношения его преобразований, так как в судьбу Андропова постучалось Время. Но кое-что все же осталось.

Говорят, что он направил учиться в Венский экономический Университет нынешних младореформаторов – Чубайса, Илларионова, Гайдара,

Глазьева. Но в моей памяти он сохраняется как главный палач венгерского народа. Он был основной пружиной идеи ввести войска и потопить в крови национальный порыв к независимости.

Тяжкое впечатление от Константина Устиновича Черненко. Весь он больной, рыхлый, неприглядный. Он вошел, как бы уже окутанный сваном. Как вошел, так и вышел из истории без собственного почерка.

Последний генсек, и первый и последний президент Советского Союза

– Михаил Сергеевич Горбачев. Он как светлое пятнышко на облачном небе – то есть, то нет. Первое лицо, которое можно было воспринимать как личность, не отождествляя с системой. Его не нужно было поддерживать под руки, но походка его была далеко не твердой.