Опыт революционной борьбы

Одиннадцать месяцев со дня нашего появления в Ньянкауасу. День прошел без всяких осложнений, почти идиллически. Все было тихо до полпервого, когда в ущелье, в котором мы разбили лагерь, появилась старуха, пасшая своих коз. Нам пришлось задержать ее. Она ничего внятного о солдатах не сказала, отвечая на все наши вопросы, что ни о чем не знает, что она уже давно в этих местах не появлялась. Она смогла рассказать нам только про дороги. Из ее слов явствует, что мы находимся примерно в одной лиге от Игераса и Хагуэя и в двух лигах от Пукары. В полшестого Инти, Анисето и Паблито отправились в хижину к старухе, у которой одна дочь психически больная, а другая почти карлица. Старухе дали 50 песо и сказали, чтобы она никому ни слова о нас не говорила. Но мы мало надеемся на то, что она сдержит свое обещание. В пять часов мы вышли в путь. Луна еле светила, и переход был очень утомительным. Мы оставили много следов, идя по каньону, в котором не было домов, но были посевы картофеля. Их поливают водой из канав, отходящих от ручья, рядом с которым мы располагались до этого. В два часа ночи мы решили отдохнуть, но потом сочли бессмысленным продолжать наш путь. При ночных переходах Чино превращается в настоящую обузу.

Армия передала странное сообщение о том, что в Серрано расположились 250 солдат, преграждающих путь окруженным 37 партизанам, и что мы находимся между реками Асеро и Оро. Новость эта выглядит забавно…

[На этой записи, сделанной 7 октября 1967 года, дневник Эрнесто Че Гевары обрывается. В этот момент ущелье Эль-Юро, поросшее лесом и окруженное безлесными вершинами, было обложено «рейнджерами». 8 октября Гевара был ранен в ноги и взят в плен.

Ночь с 8 на 9 октября Че Гевара провел на полу деревенской школы Ла-Игера, рядом с ним лежали тела двух его убитых товарищей. 9 октября в 12.30 по радио пришло распоряжение высшего командования из Ла-Паса. В послании говорилось: «Приступить к уничтожению сеньора Гевары».

Приказ, подписанный президентом военного правительства Боливии Рене Баррьентесом Ортуньо, был передан в зашифрованном виде агенту ЦРУ Феликсу Родригесу. Тот вошел в комнату, где содержался Че и сказал ему: «Команданте, мне жаль». В роли палача выступил сержант боливийской армии Марио Теран, который вытащил короткую соломинку в споре между солдатами за право убить Гевару.

Че Гевара сказал своему убийце: «Я знаю, ты здесь, чтобы убить меня. Стреляй, трус, ты просто убьешь человека».

После убийства Родригес присвоил некоторые личные вещи Гевары, включая его часы «Ролекс», и в течение последующих лет с гордостью хвастался этими трофеями перед журналистами. В настоящее время некоторые из этих вещей выставлены для обозрения в штаб-квартире ЦРУ.

Тело застреленного Гевары было привязано к полозьям вертолета и доставлено в соседнее село Валье-Гранде, где его выставили напоказ прессе. После того как военный хирург ампутировал руки Гевары, офицеры боливийской армии вывезли тело в неизвестном направлении и отказались сообщить, где оно было захоронено.

В 1997 году из-под взлетно-посадочной полосы около Валье-Гранде были эксгумированы останки тела с ампутированными руками. Тело было идентифицировано как принадлежащее Геваре и возвращено на Кубу.

16 октября 1997 года останки Гевары и шестерых его товарищей, убитых во время партизанской кампании в Боливии, были перезахоронены с воинскими почестями в специально построенном мавзолее в городе Санта-Клара, где он выиграл решающую для кубинской революции битву.]