Опыты по эстетике классических эпох. [Статьи и эссе]

В разделах «Малые оды» и «Великие оды» представлены произведения придворных стихотворцев, пусть безымянных, но это уже не народное творчество, хотя во втором разделе еще проступает связь с фольклором. Лирическая поэзия в третьем разделе обретает черты эпической поэзии.

То гуси летят, то летят журавли

И свищут, и свищут крылами вдали...То люди далеким походом идут,И тяжек, и труден в пустыне поход.Достойные жалости люди идут,

О горе вам, сирый и вдовий народ!

В «Великих одах» проступают известные исторические события и личности. В разделе «Гимны» собраны храмовые песнопения и культовые гимны в честь духов, предков и мудрых царей древности, как воспринимали тысячелетия в прошлом в мифологической дымке уже во времена классической древности для нас. Нечто подобное звучало и в Греции, вплоть до од Пиндара на празднествах, включая и Олимпийские игры, только без рифмы.

«Шицзин» - это поэтическая энциклопедия китайской древности, как «Илиада» Гомера для классической древности Эллады, это поэма из песен различной тональности и конкретно-жизненного, исторического содержания жизни китайского народа в тысячелетиях, с окончательным ее оформлением к VI - V вв до н.э., что и знаменует переход от эпохи архаики к эпохе классики, на удивленье синхронно с классической древностью Эллады, с зарождением и развитием философской мысли, как бы дублирующей греческую премудрость для Востока.

Разумеется, и различия между классической древностью Эллады и Китая бросаются в глаза, но это в развитии отдельных видов искусства и жанров, со спецификой эстетики. В Греции ведущее, самодовлеющее значение обрели пластические искусства и театр, ни лирика, ни философия не могли соперничать с ними; в Китае именно лирика и даже прежде всего философия обрели насущное значение и статус вероучений и идеологии царств, стремившихся к господству и к объединению в единое централизованное государство. Философы и учения мудрецов были востребованы и в смысле образования, и в плане управления государствами в Китае в большей мере, на порядок выше, чем в городах-государствах Эллады. Поэтому древнекитайская литература в ее классический период оформляется прежде всего как философская проза, пронизанная импульсами поэзии от «Шицзина» и природы, мироздания в целом.

Первые памятники философской прозы - «Суждения и беседы» Конфуция (551 - 479 гг. до н.э.), записанные учениками так, что Учитель оказывается главным героем, собственно литературным персонажем произведения, как в «Диалогах» Платона Сократ, и «Книга о Пути и Благодати» Лао-цзы, старшего современника Конфуция, что воспринимается как поэма, можно сказать, с лирическим героем, каковым оказывается сам автор, книга так и называется по его имени, точнее произвищу, «Лао-цзы».

Конфуций выделил главное в природе человека - «человеческое начало» (жэнь) и положил его в основу правопорядка и этики. «Человеческое начало» в человеке - это «любовь к людям» (ай жэнь), что выражается в «прямодушии и отзывчивости» в взимоотношениях людей. Это он высказал мысль, какую мыслители открывали, как свою, вновь и вновь: «Не делай другому того, чего не желаешь себе».

Мэн-цзы (370—289), второй после Конфуция столп конфуцианства, дополнил положение Конфуция о «человеческом начале» в человеке положением о «должном», о соответствии проявления любви к людям «должному».

Сюнь-цзы (298—238) обнаружил, что в основе природы человека лежит не «любовь к людям», а зло, что он может преодолеть только неустанной работой над собой, чему способствуют правила и музыка, в которых Конфуций находил средства для воспитания в человеке духовной гармонии и  регулирования всей человеческой деятельности.

Лао-цзы, основатель философского даосизма, призывал следовать лишь «естественному», отвергая законы и вековые нормы обычного права, столь важные для конфуцианства. Все подобные установления навязываются человеку, как и оба принципа учения о «человеческом» и «должном», считали последователи Лао-цзы. В них они видели средства внутреннего принуждения, как в правилах и музыке - средства внешнего принуждения. Всякое вмешательство в «естественную» жизнь человека и ход вещей недопустимо

«От человека мысль устремлялась к тому, - пишет Конрад, - что считалось его неизменными спутниками: к земле и к небу. С давних пор в китайском представлении установилась формула «трех сил»: Небо — Земля — Человек. Столь же древним было представление о бытии как процессе, в котором действуют противоположности: свет и тьма, мужчина и женщина, тепло и холод и т. д.