Оракул петербургский. Книга 2

Магазанник утвердительно кивнул головой; Феликс от восторга свел глаза так, что смотрел практически в одну точку, расположенной где-то на музиной переносице, а, может быть, даже у себя на кончике носа. Прочие пассажиры-наблюдатели окончательно бросили пить и теперь уже, как глухонемые, пробовали читать мысли этой огненной женщины по губам, жестам, мимике, накалу повествования. Происходило восприятие какой-то отчаянной и увлекательной пантомимы – яркой, поучительной, эксцентричной! Большая половина салона уже была влюблена в Музу, другая – в тихую, но эффектную Сабрину.

Но Сабрине почему-то было грустно она вдруг ясно вспомнила еще один листочек из тетради Сергеева, – там грустило и сердилось немного странное стихотворение "Апокалипсис":

Можно во сне и луну оседлать,Черта уважить и мать оболгать.Прошел кураж – не стоит ждать:

Настало время камни собирать.Греховность ночи ушла, как тать,Суда мирского нет смысла ждать:К Богу отправимся отчет держать!Будет трудно повернуть вспять:

Терзаний совести не унять!Грешников строят всех подвое,Чтоб рассекали друг друга надвое.Грехи отца ударят сына-подлеца;Отступница дочь – с глаз прочь!

«Господь любит праведных»:Пусть павших, но исправленных.Стремись же заповеди постигать,Сурово шаги свои выправлять,Любить и любовь назидать!

Сабрина задумалась, как бы выпала на мгновение из общей беседы. Ей казалось, что вся мирская суета определяется простыми правилами. Их Сергеев утверждал в этом стихе, он даже форму и ритм подобрал адекватный – грубоватый, суровый, простой, как стук колеса телеги по ухабистой дороге. Может быть и не стоит философствовать в этой части, – трудно поверить, что от длительности разговоров может что-либо зависеть в нашей жизни. Но в азартных беседах люди руководствуются иными мотивами, так и не стоит им мешать разгружать свою память и душу – все это лишь вариант самопсихотерапии.

Муза, между тем, ударилась в обобщения:

– Согласимся, что евреи – это народ, когда-то составлявший единую нацию с собственной территорией, языком и культурой. Народ боевой, умевший постоять за себя, обеспечить себе безбедное существование. Несмотря на это много тысяч лет тому назад основополагающие атрибуты нации были утеряны. Вспомним, как это случилось.

Муза придвинулась ближе к Магазаннику, чем к Феликсу, грызла его глазами, словно главного виновника происшедшего с несчастными евреями, и продолжала:

– Если хорошо перетасовать исторические данные, отжать их, то получается более-менее ясная картина: из Месопотамии (нынешний Ирак) в Землю Ханаанскую (приблизительно, территория нынешнего Израиля, Иордании, Ливана, части Сирии) двинулись переселенцы (их называли семитами или амореями, говорившими на хананейском языке). Переселенцы достигли границ Египта, перемешавшись с западносемитскими кочевниками. Из этого этнического конгломерата образовалась народность гиксосов. Они фактически захватили контроль над Египтом в 1655 году до новой эры и сохранили его до 1570 года. К этому времени очухавшиеся египтяне поперли их из страны. В Библии мы находим аналогичные указания, но, естественно, во взъерошенном виде. Авраам, например, по велению Божьему пришел в Ханаан и жил там со своими отпрысками, умудряясь не конфликтовать с местным населением. Его и подобных переселенцев аборигены называли "абиру" – "эбреу". По-русски такая языковая трансформация звучит, как "евреи". По Библии можно догадаться, что евреи бежали из Египта при фараоне Мернептаха (предположительно – 1220 год да новой эры). Выводил евреев из Египта с различными мытарствами Моисей: путь был ужасно трудным и долгим. На пороге Земли Обетованной Моисей скончался, передав Божьи Заветы еврейскому народу и вручив свой жезл Иисусу Навину. Расселение евреев происходило по семейным кланам и для сохранения некого их единения была создана надплеменная организация, привязка к единой идее, этническому стержню. Ученые называют такой род соглашений амфиктионией. Все объединялось единым ковчегом Завета.

Мужчины слушали рассказ внимательно, поражаясь тому, как много может быть запрятано в путаных серпантинах женской мысли. Ясно, что если коды женской логики потеряны для мужчин давно и окончательно, то и взаимопонимание простых мужчин и сложных женщин практически невозможно. Муза же не собиралась никого разуверять в прочности или порочности женской логики. Она просто промочила горло из стакана с прохладительным напитком и продолжала: